Магия белых ночей

– Ясно, – Алексей шагнул вперёд. В этот момент сидящая за столом женщина подняла голову. Заметив военного, она побледнела и вскочила, опрокидывая стол. Карты веером рассыпались по полу.

– Ты это чего? – банкомёт, невысокий мужик с глазками, как у хорька, тоже вскочил. – Как выигрывать, так первая, а вот проигрывать… А ну держи её.

Аглая усмехнулась, её пальцы полыхнули магией. Я побледнела:

– Она же сейчас всех положит! Лёша…

– Именем императора! – перекрывая возбуждённый гул рявкнул Мезенцев.

Это было ошибкой.

– Братцы, облава!

– Бежим!

Толпа хлынула во все стороны. Снаружи послышался свист жандармов. Это подстегнуло ещё больше. Позабыв об Аглае, люди ломились в двери, выпрыгивали в окна, кто-то попытался спрятаться под трактирной стойкой. Всё это я наблюдала из-за плеча Мезенцева – он успел оттеснить меня к стене и закрыть собой.

– Лёша, Аглаю не потеряй! – наказала я, но он только отмахнулся:

– Да пусть уходит!

Я с отчаянием следила за толпой. Словно почувствовав на себе мой взгляд, Аглая обернулась, и наши глаза встретились. Она зло усмехнулась, магический щит вокруг неё полыхнул.

– Ах ты!.. – ни на что не надеясь, я ударила чистой силой. Магия сорвалась с пальцев вместе с каплями крови. Щит Аглаи заискрил, наливаясь светом так, что больно стало смотреть, а потом лопнул, разорвавшись от схожей магии.

– Держите её!

Воспользовавшись тем, что народ схлынул, Мезенцев кинулся женщине и крепко схватил за руки, не давая сплести очередное заклинание. Впрочем, это и не требовалось. Оглушенная взрывом, она стояла без движения. Только грудь вздымалась, выдавая волнение.

– Ваш благородие! Вы как? – жандармы наконец прорвались внутрь.

– Живы. В кандалы её и в острог! – приказал Мезенцев.

– Подождите, – остановила я, направляясь к арестованной.

– Варя… – Алексей попытался преградить мне путь, но я отстранила его и подошла вплотную. Почуяв моё присутствие, Аглая вскинула голову и посмотрела прямо в лицо.

– Троицкая? Ты?

– Я.

Она горько усмехнулась:

– Я думала, ты уехала.

– Вот, вернулась.

Аглая кивнула и вдруг тоненько засмеялась:

– Я так Каменской и сказала: вернётся Варя и простит, а та заладила: моим будет!

– Ты это про что? – опешила я.

– Это Аглая Юрьевна про тот поцелуй с Каменской. Они в фанты играли, вот и выпало поцеловать офицера охраны, а тут мимо я шёл, караулы проверять, – охотно пояснил Мезенцев. Я охнула:

– А объяснить сразу не мог!

– Так ты ведь ничего не сказала, – весело отозвался он. – Ну ежели всё решили, так, может, во дворец поедем?

– Погоди, – я снова повернулась к Аглае. – Тётку ты порешила?

– Как ты узнала?

– На проклятие кровь нужна. Родственная лучше всего.

– Ты сама знаешь, так что спрашиваешь? – усмехнулась та. Некогда красивое лицо исказилось от усталости. – Лукерья меня никогда не любила да дурой обзывала. Вот я всё и придумала, Марфу нашла…

– Но почему императрица? – только и спросила я.

В тёмных глазах мелькнула ярость.

– Потому что она не достойна его! – произнесла Аглая срывающимся голосом. – Немка, ещё и незаконнорождённая!

– Тише! – прошипел Алексей, подходя к нам. – И так на каторгу лет на тридцать натворила!

В ответ Аглая только рассмеялась:

– Да хоть на пятьдесят! Без НЕГО мне и жизнь не мила!

– Кого? – не понял Мезенцев

– Императора нашего, Николая Павловича, – пояснила я. – Она в него влюбилась, ещё в Смольном.

– Да, он мне улыбался, а потом… Потом немка эта его околдовала! – упоминание возлюбленного придало Аглае сил. Она выпрямилась и гордо посмотрела на окружавших её жандармов. – Только со мной он может быть счастлив!

– В кандалы и в острог, – приказал Мезенцев. – Объявить сумасшедшей, речи не слушать!

Аглая окинула его безумным взглядом и вдруг, с силой оттолкнув ближайшего конвоира, кинулась к двери.

– Стой! – жандармы устремились за ней.

– Уйдёт ведь! – Я оглянулась и махнула рукой, поднимая в воздух карты. Кружа, они обступили Аглаю, мельтеша перед лицом, точно мотыльки.

– А-а-а-а! – она закричала и попятилась, снова оказываясь в руках стражей порядка. Щёлкнули кандалы.

– Варя, хватит, – приказал Мезенцев. Карты, покружив ещё немного, одна за другой попадали на пол.

– Лёш, я не хотела… оно само, – беспомощно пролепетала я.

– «Само», – передразнил он. – Вот что мне с тобой делать, несчастье ты моё?

– Ну… наверное, во дворец отвези, – потупилась я.

– Отвезу, мне ж ещё благословение у императрицы просить надобно, – усмехнулся он, подхватывая меня под руку и уводя прочь.

– А как же Каменская? – не выдержала я.

– А что Каменская, ты же слышала, в фанты они играли… – он распахнул дверцу кареты.

– Ты хоть бы сопротивлялся, что ли, – пробурчала я.

– Ага, ещё бы и на помощь позвал, на потеху всему полку! – Алексей усмехнулся и взял меня за руку. – Простишь меня?

– Уже простила, – вздохнула я. – Лёша, ты…

Мой изумлённый возглас потонул в поцелуе.

Ко дворцу мы подъехали только через полчаса – опасаясь, что объяснения будут долгими, Мезенцев наказал кучеру кружить по городу.