Магия чувств

- А твой благочестивый предок не рассказывал тебе сказку о птичках и пчелках? Ведь ты красивый цветок, и неудивительно, что вокруг тебя жужжат пчелы, жаждая вкусить твоего нектара...

- Неужели? - сухо парировала она. - Только если пчелки подлетят поближе, они туг же учуют, что этот прекрасный цветок - венерина мухоловка. И вообще, музыка слишком громкая. Пора ее приглушить - уже за полночь.

- О, не переживай, - успокоил ее Дункан. - Вокруг только старые мрачные банки и ни одной живой души; о том, что мы здесь, никто понятия не имеет.

- Все равно. Ты же знаешь, что здесь нельзя было даже швартоваться. Тебе хорошо рассуждать. Случись что, расхлебывать придется мне, ведь в договоре об аренде стоит моя фамилия.

- Ну ладно, - нехотя согласился он, - коль ты настаиваешь. Твоя воля закон.

Она улыбнулась своей ослепительной улыбкой. Он всегда говорил "Твоя воля - закон", когда она на чем-то настаивала, правда, случалось это не так уж часто. Порой она даже спрашивала себя, не слишком ли часто люди пользуются ее покладистым характером. Поначалу, когда она, не завершив курс обучения в художественном колледже, объявила, что отправляется с друзьями в Амстердам, эта затея ей представлялась очень увлекательной. Но за шесть прошедших месяцев никто из всей компашки и пальцем не пошевелил, чтобы заработать деньги или навести на лодке чистоту и порадок, так что эта "развлекуха" ей уже слегка поднадоела.

Ах, да ладно. Какое это имеет значение? Надо вот поскорее вымести осколки, пока не порезался кто-нибудь еще. Разыскав веник с совком, она сгребла остатки вазы, отнесла их на палубу и выкинула за борт. На минуту остановилась, озираясь вокруг.

Чудесный теплый вечер. Небо будто темно-синий бархатный ковер и все усыпано звездами. В такой вечер грех быть чем-то недовольным.

И все же какая-то часть ее существа слегка пресытилась необустроенным, богемным бытом. Все бы хорошо - чем не жизнь на воде, среди бесконечных вечеринок?.. Но почему-то хочется иногда ощутить хоть какую-то почву под ногами.

Встряхнув головой, она рассмеялась. Вот был бы рад отец услышать такие рассуждения! Надежность и респектабельность - его жизненное кредо. Он не слишком докучал вниманием своей единственной дочери, на это ему всегда не хватало времени. Занимая высокий пост в комиссии Европейского Сообщества, он не уставал повторять ей, что чрезвычайно занят делами.

Она уже хотела было идти к себе в каюту, когда вдруг увидела, что кто-то опрокинул горшок с ее любимой бегонией. Маленькая морщинка прорезала ее гладкий лоб. Типичный случай! Конечно, сбили нечаянно, но могли бы по крайней мере ей об этом сказать. Она наклонилась, подняла цветок и принялась сгребать в горшок землю, как вдруг совсем рядом с собой обнаружила пару черных, очень дорогих, изготовленных на заказ, мужских ботинок.

- Вы владелец этой лодки?

Резкий голос принадлежал мужчине, привыкшему командовать; и она осторожно поднялась на ноги. Взгляд ее медленно скользил вверх по серому, безупречного покроя, деловому костюму, по синему шелковому галстуку символу консервативности - и наконец добрался до тяжелого подбородка.

- Я спросил, вы владелец яхты? - сквозь зубы повторил он.

- Ну да. В некотором роде, - подтвердила она неуверенным голосом.

- Тогда, будьте так любезны, приглушите музыку, и чем быстрее, тем лучше. Интересно, вы, молодежь, хоть иногда думаете об окружающих?

В другой раз она, пожалуй, извинилась бы, объяснила, что именно это она и собиралась сделать, но командный тон ее уязвил, и она стрельнула в него уничтожающим взглядом.

- С какой это стати? - возмутилась она. - Жалоб никаких не было. Вокруг никто не живет, одни офисы.

- Я тут живу, - сухо возразил он, - вон там, наверху. - И он указал на окна своей квартиры на четвертом этаже старинного аристократического здания, в котором размещался офис "Ден Ауден Энтерпрайзис".

- Ну уж извините, - парировала она, в ее тоне раскаянием и не пахло. Откуда мне было знать?

- Вот я вам сообщаю. И надеюсь, вы приглушите музыку до разумного уровня.

Не поднимая ресниц, Чарли осторожно его изучала. А он моложе, чем ей показалось вначале, но все же лет тридцать пять есть. Очень хорош собой: русые волосы, несколько длиннее, чем она могла бы предположить, высокий интеллигентный лоб, холодные серые глаза.

А вот рот вызвал у нее откровенное восхищение. Такой красивый, чувственный рот - и в таком подчинении у рассудка! Что же он держит под контролем? Она ощутила в себе прилив сладостного тепла. Случись его железной силе воли отпустить удила, и результат будет умопомрачителен.

Казалось, его забавляло это изучение.

- Ну и как? - спросил он. В ней проснулся бесенок, и ей захотелось слегка подзавести незнакомца.

- Что ж, поскольку вы один недовольны музыкой, - начала она дерзко и насмешливо и, соблазнительно покачивая бедрами, двинулась к нему, - почему бы вам не остаться здесь и не присоединиться к нам?

Приблизившись, она вынуждена была задрать голову вверх - в нем шесть футов роста, а она босиком. Она игриво дернула его за дорогой шелковый галстук:

- Ну, не будьте же старомодным занудой.