Магия чувственных представлений. Развитие неординарных способностей

Я слышал учение Конфуция, и внимал мудрости Брахмы, и сидел около Будды под древом познания — и вот теперь я борюсь с невежеством и отрицанием. Я был на Синае, когда явился Яхве Моисею; был у берегов Иордана и видел чудеса Назарея; я был в Медине и слушал речи апостола арабов — и вот теперь я пленник сомнения».

Учтите, по тому же Джебрану, сомнение есть начало любого познания.

Глава 3. Метафоричность восприятия и дыхательные упражнения

Наше подсознательное восприятие, в котором начинается любая магия, весьма противоречиво с точки зрения рассудка. Начнём с того, что для него не существует принятой в любом человеческом языке отрицательной формы констатации явлений. В этом смысле логика подсознания такова: если, уж, какое-то явление объявлено, то, значит, оно имеет место быть и не иначе. Самый простой пример. Будучи на борту самолёта, вы терпеливо дожидаетесь, что он взлетит или, напротив, пойдёт на посадку. Наконец, перед вами вспыхивает табличка: «Не курить!» («No smoking!») И тут же вам почему-то начинает хотеться закурить, хотя до сих пор вы о сигаретах, вроде бы, и не думали. А всё очень просто: ваше подсознание «вспомнило» об этой привычке.

Аналогичным образом, предположим, заботливая бабушка, отпуская любимого внука погулять, из лучших побуждений программирует его на всякие травмы и ушибы своими предупреждениями: «На улице скользко — смотри под ноги, не упади!» В итоге подсознание малыша получает команду «упасть», которую оно, возможно, и не выполнит на этот раз, но однажды может и выполнить...

Несколько сложнее для понимания другая особенность подсознательного восприятия, которую постоянно учитывают (и нередко используют) профессиональные коммуникаторы. Начну издалека, но постараюсь поскорее добраться до сути. Многие из тех, кто читал, предположим, книги Кастанеды и в принципе знаком с таким, казалось бы, основополагающим понятием учения толтеков, как социализация человека разумного, позволяющая ему, с одной стороны, комфортно существовать среди себе подобных, а с другой, резко сужающая границы его восприятия, познания и самовыражения, — так вот, многие, даже подавляющее большинство, понимают и принимают понятие социализации весьма абстрактно, распространяя его исключительно на этические стороны нашего бытия. Иными словами, социализация многими воспринимается как всего лишь то, чему научили и как воспитали нас семья, школа и прочие социальные институты. На самом же деле этот процесс затрагивает глубины подсознания человека и решающим образом влияет на всё, в чём участвует его восприятие. Приведу очень грубую аналогию. Люди, как известно, наяву не летают. Можно допустить, что сие печальное обстоятельство, в первую очередь, вызвано тем, что они чувствуют подсознательно, что не способны летать. В чём разница между человеком, который умеет кататься на велосипеде или, предположим, плавать, и тем, кто этих премудростей не постиг? Прежде всего, в том, что первый может подсознательно чувствовать, что вот прямо сейчас сядет на велосипед и поедет (или прыгнет в воду и поплывёт), а второй — нет. Это — пример, так сказать, созидательной социализации (человек научился удерживать равновесие на велосипеде или держаться на воде). Но значительно чаще социализация выполняет обратную функцию, обучая нас думать-чувствовать, что мы чего-то не можем (или что-то происходит неким заданным образом, и никак не может происходить по-другому).

В знаменитой «Чайке» Ричарда Баха, в которой, главным образом, и воспевается индивидуальный бунт против ограничивающей социализации, поэтично описана попытка, так сказать, ре-социализации в классической схеме «учитель-ученик».

«...Флетчер заставил себя подняться в воздух и предстал перед группой совсем зелёных новичков, которые с нетерпением ждали первого урока.

— Прежде всего, — медленно проговорил он, — вы должны понять, что чайка — это воплощение идеи безграничной свободы, воплощение образа Великой Чайки, и всё ваше тело от кончика одного крыла до кончика другого — это не что иное, как ваша мысль.

Молодые чайки насмешливо поглядывали на него. “Ну-ну, приятель, — думали они, — вряд ли это объяснение поможет нам сделать мёртвую петлю”.

Флетчер вздохнул...»

Кстати, следует иметь в виду, что любая социализация, даже созидательная, создаёт для нас какие-то ограничения. Воспользуемся тем же примером умения ездить на велосипеде. Предположим, вы освоили сию премудрость и теперь можете прокатиться с ветерком, однако, для того, чтобы реализовать эту свою возможность, вам необходимы, как минимум, пара колёс, которые могут вращаться определённым образом, относительно гладкая и твёрдая поверхность, по которой можно ехать, а к этому ещё и некоторые другие факторы. Но всё это — новые ограничения, созданные вашей дополнительной социализацией при обучении езде на велосипеде. Иными словами, всякое наше знание, теоретическое или практическое, в чём-то нас ограничивает. Весьма печальный факт, с которым нам приходится считаться — ничего другого нам не остаётся.