Магия грез

Что-то в его прикосновении изменилось. Он словно прощается со мной, в панике осознаю я. Но в сумерках моего сознания на горизонте уже показывается луна снов.

— Не бросай меня. — Я бью кулаками по простыне.

— Не брошу, Мак.

Я знаю, что уже сплю, потому что только во сне может существовать та глупость, которую он произнес:

— Это ты оставишь меня, девочка-радуга.

5

Мы снова танцуем под «Tubthumping». Он заставляет меня танцевать по комнате и напевать: «Меня сбили с ног, но я поднимаюсь снова. Тебе ни за что не удержать меня на коленях».

Он танцует со мной. Мы выкрикиваем слова песни. От вида этого мужчины, большого, сексуального, мощного — и, насколько знала какая-то часть меня, невероятно опасного и совершенно непредсказуемого, — танцующего и кричащего о том, что никто не собьет его с ног, во мне что-то сломалось.

Внезапно я засмеялась и никак не могла остановиться. Я смеялась так сильно, что с трудом могла вздохнуть.

— Никогда не думала, что ты можешь танцевать. Или веселиться, если уж на то пошло.

Он застыл.

— Мисс Лейн? — медленно произнес он.

— А? Кто она?

Он внимательно смотрит на меня.

— Кто я?

Я тоже смотрю на него, чувствуя опасность. Мне это не нравится. Я хочу танцевать и говорю ему об этом, но он выключает музыку.

— Что произошло на Хэллоуин, мисс Лейн? — спрашивает он, и у меня появляется странное чувство, словно он уже давно задает мне этот вопрос снова и снова, а я забываю об этом. Отказываюсь даже слышать его. И, возможно, точно так же отказывалась услышать десятки других вопросов.

Почему он называет меня новым именем? Я не она. Он повторяет вопрос. Хэллоуин. От этого слова у меня по спине бегут мурашки. Что-то темное пытается вынырнуть из моей памяти, выбраться на поверхность, которую я пыталась сохранить неподвижной и спокойной, для этого мне и был нужен секс, секс, секс. Внезапно я понимаю, что больше не смеюсь, что мое тело дрожит, а кости словно становятся мягче. Я падаю на колени.

Обхватываю голову руками и трясу ею.

Нет, нет, нет. Я не хочу знать!

Видения атаковали меня: толпа, кричащая, беспорядочная. Темные улицы, мокрые от дождя. Тени, хищно и жадно движущиеся в темноте. Красная «феррари». Разбитые стекла. Пожары. Люди, которых ведут, гонят в ад.

Место с книгами и огнями досталось врагу. Оно много значило для меня, это место. Я многое потеряла, но это место у меня оставалось.

Отвратительная еда. Оружие, в котором я нуждалась и которого боялась. Беснующаяся толпа. Люди, топчущие друг друга. Горящий город. Башня. Темнота и страх. И, наконец, рассвет.

Святая вода выплескивается, шипит на стали.

Церковь.

Я замыкаюсь. Закрываю щитом свои сердце и разум. Я не пойду туда. Нет/не было/не будет церкви в моем существовании.

Я смотрю на него.

Я знаю его. Я не доверяю ему. Или я не доверяю себе?

— Ты мой любовник, — говорю я.

Он вздыхает и трет подбородок.

— Мак, нам нужно выйти из этой комнаты. Там, снаружи, плохо. Прошло уже столько времени. Мне нужно, чтобы ты вернулась.

— Я же здесь.

— Что случилось в… — он резко замолкает, его ноздри раздуваются, на скулах ходят желваки, — …церкви?

Кажется, он хочет услышать о том, что произошло, не больше, чем я хочу об этом говорить. Но если наши желания совпадают, зачем же он настаивает?

— Я не знаю этого слова, — холодно говорю я.

— Церковь, Мак. Невидимые принцы. Помнишь?

— Я не знаю этих слов.

— Они изнасиловали тебя.

— Я не знаю этого слова! — Мои руки сжимаются в кулаки, ногти впиваются в кожу.

— Они отняли твою волю. Отняли твою силу. Заставили почувствовать себя беспомощной. Потерянной. Одинокой. Мертвой внутри.

— Ты должен был быть там!

Я рычу, но не знаю почему. Я никогда не была в церкви. Меня трясет крупной дрожью. Я чувствую себя так, словно вот-вот взорвусь.

Он падает передо мной на колени, хватает меня за плечи.

— Я знаю, что должен! — рычит он в ответ. — Сколько долбаных раз я, по-твоему, вспоминал эту ночь?

Я бью его кулаками. Колочу изо всех сил.

— Тогда почему тебя там не было? — кричу я.

Он не сопротивляется.

— Это сложно объяснить.

— «Сложно объяснить» на самом деле означает «я облажался и ищу оправданий»! — ору я.

— Хорошо. Я облажался! — орет он мне в ответ. — Но я застрял в долбаной Шотландии, потому что ты попросила меня помочь этим проклятым МакКелтарам!

— А, вот и нашлось оправдание! — Я смотрю на него, злясь и чувствуя, что меня предали, но не понимаю почему.

— Откуда мне было знать? Я что, кажусь всеведущим?

— Да!

— Ну так это неправда! Ты должна была быть в аббатстве. Или вернуться в Ашфорд. Я пытался отправить тебя домой. Пытался взять с собой в Шотландию. Но ты никогда не делала того, что я тебе говорил. И где, на хрен, мотался твой маленький принц Фейри? Почему он не спас тебя?

— Я не знаю таких слов — Фейри, принц.

Слова обжигают мой язык. Я ненавижу их.

— Знаешь, знаешь. В'лейн. Помнишь В'лейна? Он был там, Мак? Он был в церкви? Был? — Он трясет меня. — Отвечай мне!

Я ничего не говорю, и он повторяет тем странным многоголосым тоном, которым иногда говорит: