Магия и пули

— Понимаю, — согласился офицер. — Но надежды не теряю. Если вдруг заедет в Тулу, дайте знать. Как приличный человек обязан сообщить, что я вами очарован. И, возможно, уведу.

— Будет вам! — Варвара покраснела…

Ван Нойлен проводил ее до дома. И наутро после свидания Варвара нежилась в постельке, размышляя. Что ей делать с появившимся поклонником? Голландец дьявольски красив, но как-то театрально. Федор же простецкой внешности и, вдобавок, — ниже ростом. Только главное не в этом. Варю он не любит. Будь иначе, то не оттолкнул бы ее там, в отеле. Варвара до сих пор чувствовала себя оскорбленной. А Ван Нойлен страстию пылает. Это так приятно. И кого же предпочесть? Чуть поразмышляв, Варя приняла решение: обоих. Не получится с Юсуповым, примет предложение голландца. Только вот с приданым плохо. Неизвестно, согласятся ли родители помочь. Пусть они и помирились, но голландец князю не чета, могут отказать. О приданом нужно позаботиться самой. Как? Федор предоставил ей доверенность распоряжаться счетом в банке. Просто так забрать оттуда деньги означает угодить под суд. Есть другие способы…

Через час, позавтракав, Варвара осмотрела дом и двор. Почему б не обновить в нем что-то к возвращению хозяина? Например, построить флигель для гостей? Федор проверять счета не станет — не такой он человек. Так по зернышку и наклюет. Если Федор все же к ней склонится, штабс-капитан получит от нее отставку, ну, а деньги никогда не помешают.

Года бегут, о будущем нужно позаботиться…

Глава 12

Инженер-электрик 1-го разряда Коваленков Валентин Иванович и начальник станции коллежский асессор Скрицкий Николай Александрович выглядели людьми, уставшими головой пробивать кирпичную стену. Нет, на лбу ни у одного, ни у другого не виднелось шишек от ударов, но обоих инженеров объединял тоскливый взгляд. Появление князя, представленного как инженер Кошкин, в сопровождении полковника Федорова, не произвело на связистов ровно никакого впечатления. В помещении станции, заполненном шкафами с предупреждающими надписями о высоком напряжении, было темновато, пахло озоном и маслом. Коваленков был одет примерно так же, как и Федор — в рабочую блузу, поверх нее — кожаный фартук. Круглая голова связиста, коротко выстриженная, несла отметины ожогов, усы и брови явно испытали на себе высокую температуру. Скрицкий в мундире Санкт-Петербургского электротехнического института рядом с ним был, скорее всего, генератором идей, руками работавшим мало.

И оба страдали от неприятия этих идей, оттого к визиту двух заводчан отнеслись более чем прохладно, не ожидая от них ничего, кроме досужих разъяснений, что лампа обязана светить и освещать, а не передавать телефонию. И уж совсем неожиданно прозвучали слова «инженера Кошкина»:

— Правда ли, господа, что вы изобрели электровакуумную лампу, усиливающую колебания переменного тока малой амплитуды?

— Откуда вы можете знать… — протянул Коваленков, но Скрицкий перехватил инициативу:

— Будем честны, идею мы взяли из американского научного журнала. Джон Флеминг изобрел двухэлектродную вакуумную лампу, пропускающую гальванический ток лишь в одном направлении, назвав ее вентилем. Ли де Форест добавил третий электрод и тем самым создал аудион — лампу, в которой сила тока управляется напряжением на отдельном электроде. Наши заслуги скромнее. Мы выделали первый вентиль Флеминга и первый аудион де Фореста в России.

— Мать честная… Аккуратнее не могли? — поразился увиденному Друг.

Федор, никогда радиолампы не знавший, уставился непонимающе на банку объемом около литра с длинным запаянным носиком. Внутри проглядывало хаотичное плетение из нескольких сеток, оттуда вверх и вниз через мутноватое стекло проходили неровные медные проволочки. Было чрезвычайно странно, что днем ранее Друг пришел в такое возбуждение, услышав, что в России есть собственные радиолампы. Склепанные на скорую руку бомбы смотрелись не в пример цивильнее, чем это стеклянно-медное недоразумение.

В глубине станции виднелась высокотемпературная печь. Очевидно, именно здесь плавилось стекло и выдувались безобразные банки. Наверняка прямо тут Коваленков спалил ресницы, усы и брови. И уж совсем несложно догадаться: вряд ли начальство электротехнического института одобрило бы выделку ламп рядом с практическим радиотелеграфическим оборудованием. Два энтузиаста промышляли опытами в Сестрорецке на свой страх и риск, оттого не радовались визитерам.

Федоров расспросил, как лампа может усиливать телефонный сигнал, чем вызвал целую лекцию о том, что звук в телефонных проводах передается колебаниями электрического тока, затухающих, но если подать эти колебания на один из электродов лампы-аудиона, то ток между двумя другими электродами будет в десять раз больше…

— Друг, ты в этом понимаешь? — спросил князь.