Магия и пули

На том расстались. Пластуны с князем отправились искать временное пристанище, генерал покатил в Ригу: в шесть тридцать ему предстоял доклад у императора.

Как несложно было угадать, высочайшая аудиенция началась с разноса. Георгий рвал и метал, услышав о ночных налетах на Ригу и ближайшие городки. Немцы в преддверии решающей битвы шли на крайний риск ночных вылетов, днем потери аэропланов были слишком велики. Русские истребители, стреляя через винт, лихо очищали небо от германцев. Те такого делать не могли и не понимали, как это возможно.

От взмаха царственной руки большая карта, расстеленная на столе, вдруг вспорхнула в воздух, сбрасывая с себя фигурки людей, всадников и пушек — в гневе царь не контролировал свой дар.

— Отряд Юсупова-Кошкина не пострадал, Ваше Императорское Величество, — осторожно ввернул Брусилов, когда громовержец несколько утихомирился. — Готов к походу.

— Он по-прежнему ищет случая сунуть голову в пасть дьяволу? С радиостанциями на аудионах — не лучше ли наводить огонь артиллерии с аэропланов?

— Князь не желает слушать этих доводов, государь. Твердит: как наблюдатель с высоты определит палатки с магами? Какие дома на хуторах им отведены? Снарядов калибра 12 дюймов не особо много. Намерены ими накрыть все поля да леса на тридцать верст к югу?

— И на что же он надеется?

— Князь обронил весьма загадочную фразу: подводная лодка в степях Украины. Понимаю, что звучит дико, Ваше Императорское Величество. Но у князя даже дикие идеи срабатывают самым неожиданным образом. Он рассудил, что германцы охраняют магов пуще глаза, оттого через их кордоны не пройти. Стало быть, нужно сделать нечто вроде подводной лодки на суше: подземный схрон на линии германского наступления.

— Как будто мы ее знаем точно… Что сообщает вам разведка?

— Накопление войск германцев продолжается. Предполагаемое направление удара — на Огре-Югла, — Брусилов называл подробности, количество орудий, фамилии командующих. — Полагаю, что они отрежут Ригу, уповая взять ее осадой и измором, основными же войсками двинутся на Петроград.

— Совпадает с данными Генштаба, — кивнул Георгий. — Количество их магов определено десятков в восемь. Из них, как минимум, четверо магистров. Расправьтесь с ними, и у нас будет достаточно сил на охватывающий удар от Риги и от Айзкраукле. Клещи сомкнем за Митавой. Не подведите, Алексей Алексеевич! Россия смотрит на вас с надеждой.

* * *

Духота в землянке стояла ужасающая. Выкопанная близ старого прогнившего дуба с лазом под его корнями, она имела всего пару духовых отверстий да канал в полый ствол. Туда же протянулся и антенный провод. Конец его прятался в листве, оставшейся у дуба.

Когда отгремела канонада и последние звуки перестрелки, на какое-то время все стихло. Подхорунжий Степан Муха (погоны перед выходом в тыл ему вручил самолично Брусилов) осторожно выглянул наружу и прислушался.

Вокруг — ни души. Только в сотне шагов, едва видимые сквозь редкий лесочек, сцепились в последнем объятии два аэроплана — русский и германский. Так и рухнули на деревья, спутавшиеся паутиной растяжек между крыльями.

Пластун думал было метнуться туда — проверить, вдруг кто-то из наших военлетов жив еще. Или германца добить. Но не успел.

Донеслись голоса. Окрики. Плохо разборчивые еще, но явно немецкие.

— Степан! Мухой назад!

Он повиновался, напоследок хлебнув лесного воздуха, чуть сдобренного гарью.

В тесной землянке спрятались четырнадцать пластунов — все, ходившие с Федором бить магов на хуторе. Пятнадцатым был связист. В очень тусклом свете, едва пробивавшимся через духовые проемы, почти на ощупь, он орудовал радиостанцией, включая ее на несколько минут, чтоб только прогреть лампы и послушать эфир. Тем самым берег заряд батарей, их сюда еще до боя натащили тройной запас.

Время тащилось медленно… Прошли только передовые части. Пока подтянутся маги, израсходовавшие часть сил на русскую оборону южнее этого леса, оставалось только сидеть да не шуметь. А разговоры разговаривать — только самые тихие.

— Коваленков! Зачем ты сюда вызвался? — не сдержался Федор. — Тебя же на фронт посылали, чтобы при эшелонах находился, связь налаживал!

— Виноват, ваше сиятельство. У поездов Бонч-Бруевич с техниками, их достаточно.

Федор уселся вплотную к нему. Валентин устроился на скамье из неструганных жердей, подложив для мягкости шинельку.

— Скажи толком, тебе это надо? Геройствовать приспичило? Так не геройство твой поход сюда, а глупость. Тебя к Риге вызвали на месяц, потом — домой, в Сестрорецк, новые лампы придумывать… Там ты стократ полезнее!

— Знаю. Но не все так считают.

Препирались они шепотом, чтоб звуки не улетели наружу.

— Кто же входит в «не все»?

— Варвара Николаевна… Я ей предложение сделал. Под венец звал. А она ответила: ищи невесту по себе. Как обухом по голове… Федор Иванович! Не в титуле и деньгах дело, хоть и они важны. Просто мелок я рядом с вами. Обещал ей: докажу, что достоин. И вот — сижу здесь. Если из этой землянки, когда вокруг немцы, передам квадрат цели, это же геройство? Правда, ваше сиятельство?