Гарри попытался небрежно пожать плечами, но движение вышло слишком напряженным и похожим на защитную реакцию:
– Волнуюсь, кто будет распоряжаться моей жизнью на закате.
– Тебе не кажется, что это звучит несколько мелодраматично?
– Не кажется. Прямо сейчас идет слушание, кто будет моим опекуном.
– Но ведь тебе шестнадцать лет! – вытаращил глаза Драко.
– Шестнадцать-то шестнадцать, но Уизенгамот решил, что мне нужен опекун. Я же «группа риска».
– Помимо всего прочего, – фыркнул Драко. – И кто претенденты? Уизли?
– Если бы! Министерство против профессора Дамблдора.
– Вот оно что, – Драко пристально взглянул на Гарри. От светлых волос блондина поднимался легкий парок, сверкающий, точно нимб, и Гарри подумал, насколько это не соответствует характеру Драко.
– Я бы все-таки хотел, чтобы выиграл Дамблдор. И он, и министерство добиваются опеки надо мной из политических соображений, но с политикой Дамблдора я хоть согласен. А если выиграет министерство, то меня будет контролировать Фадж, а он идиот.
– Ты действительно так думаешь? – одобрительно спросил Драко.
– Абсолютно. Его ничего не волнует, кроме поста. Он пожертвует ради него кем и чем угодно, но не способен использовать его для реальных дел.
– Кое для чего Фадж свой пост все же использует.
– И для чего же?
– Для того чтобы остаться у власти.
– И то верно, – хихикнул Гарри. – Если честно, то твоего отца я уважаю больше. Он хотя бы верит в то, что делает.
Драко открыл рот, словно собираясь спросить еще что-то, осекся и повернулся к замку.
– Слушай, Поттер, не стоит думать, что Уизенгамот пожалеет тебя, если ты будешь похож на мокрую курицу. Кстати, у меня, в отличие от некоторых, хватает ума не торчать под дождем. Пошли обедать.
В Большой зал они вошли вместе. Гарри понял, какую реакцию это вызвало, лишь тогда, когда студенты перед ними замерли в молчании. Назло всем он дошел вместе с Драко до слизеринского стола, потом позволил блондину дружески толкнуть себя в плечо и продолжил свой путь к столу Гриффиндора. На лице Гарри играла улыбка: – «Не стоит беспокоиться о том, что кто-то на меня сердится, когда злость вызвана обычной глупостью».
* * *
Северусу никогда не нравились движущаяся винтовая лестница, ведущая в кабинет Дамблдора. Удовольствие от головокружения он перестал получать с тех пор, как подрос. Он ненавидел эти вечные ребячьи пароли и странно-спокойное очарование директорского кабинета. Поэтому Северус спокойно вошел внутрь и умышленно уселся в самое неудобное кресло.
– Давайте побыстрее.
– Успокойся, мальчик мой, – благодушно улыбающийся Дамблдор протянул Северусу тарелку с печеньем. – Ты же сам мне постоянно говоришь, что результаты сегодняшнего слушания не имеют значения.
– Вы проиграли, – заключил Северус, даже не взглянув на печенье.
– Да, – склонил седую голову Дамблдор. – Я проиграл.
– Если Фадж посмеет…
– Ты позволишь ему, – твердо отозвался Дамблдор. – Это временно. По закону они обязаны обнародовать решение и ждать четыре недели, не возникнет ли каких-либо возражений. Так что тебе придется ждать до первого ноября, до окончательного слушания.
– Следовательно, вы предполагаете, что я могу оказаться полезным в Хэллоуин, – нахмурился Северус.
– Нам необходим шпион. Ты ведь знаешь слабость Волдеморта совершать драматические жесты именно в эту дату.
– А после Хэллоуина?
Теперь Дамблдор выглядел необычно взволнованным:
– Я заявляю тебе со всей ответственностью, Северус – Гарри для нас сейчас важнее всего. А ты куда лучше присматриваешь за ним, чем я. Так что меня вполне устроит то, что ты будешь заниматься зельями и заботиться о Гарри.
– Но мы постоянно ссоримся.
– И все же он любит тебя, – покачал головой Дамблдор. – А меня он никогда не любил. Уважал – возможно, но не любил.
– У Гарри есть склонность все романтизировать, – Северус постарался, чтобы его голос звучал по-прежнему холодно. – Это неизлечимо.
– Северус! Ты можешь раз в жизни признать, что имеешь право на то, что получил?
Северус еще думал над ответом, когда Фоукс выпрямился на своей жердочке и разразился громкой трелью.
– Должно быть, это Гарри. Северус, открой, пожалуйста, и посмотри.
За дверью действительно стоял Гарри. Мальчик вздрогнул, и Северус запоздало понял, что охватившие его гнев и беспокойство выразились в гневной гримасе.
– Входи, – Северус только сейчас заметил, что протянул руку, собираясь приласкать мальчика, и быстро отдернул ее. – Мы тут… Фадж, как я и опасался.
– Мы же так и думали, – пожал плечами Гарри. Голос мальчика оставался спокойным, но было видно, что Гарри весь дрожит. Они вошли в комнату, Северус снова сел. К его удивлению, Гарри не только сел в соседнее кресло, но и постарался придвинуть его как можно ближе к креслу отца. Северус почувствовал, что его губы расползаются в улыбке, и постарался сдержать ее.
Гарри перевел взгляд на Дамблдора:
– Итак?
– Итак? – повторил за мальчиком Дамблдор, стараясь, чтобы слово звучало не насмешкой, а общим мнением.
– Значит, Фадж, – скривился Гарри.