Магия, любовь и виолончель или История Ангелины Май, родившейся под знаком Рыб

– Главное – не волнуйся. Никто тебя не рассекретит. Я позвонил Карине, сказал что ты из «Невского времени». Важно только одно – правильные вопросы. Настоящий журналист никогда не задаст вопроса, на которые можно ответить «да» или «нет». Иначе интервью не получится. Ты уж постарайся. Раз я тебя аккредитовал, значит, и текст ты уж мне, пожалуйста, сдай. Нечего добру пропадать. Может, и сгодится.

Правильные вопросы начинались со слов «какие», «что», «как», «почему». Я старалась это запомнить, как правила перед экзаменом.

Впервые после того как я уволилась с работы, я проснулась в семь утра и вопреки здравому смыслу никак не могла заснуть. Пальцы леденели и непроизвольно сжимались в кулаки. Я раз пять себя на этом ловила и усилием воли пыталась расслабиться. Ничего не помогало. Я давно так не волновалась. Наверное, в последний раз меня так капитально высасывало изнутри, когда я решила расстаться с невинностью.

Глаза я накрасила так, как, по-моему, должна была красить их журналистка: четко и ясно. Глазами мне предстояло на него смотреть. Губами – задавать свои меткие вопросы. Значит, нужно было слегка потрудиться и обозначить их местонахождение на лице. И тут я некстати подумала, что и ушами придется поработать, а значит, неплохо было бы и их отметить красными флажками. Гейши, например, свои традиционно торчащие ушки подчеркивали перламутром. Но меня с перламутровыми ушами, боюсь, в академическом заведении просто не поймут.

Волосы я заплела в две низкие девчоночьи косички. Рыжие кисточки болтались у меня на груди. Журналистка – профессия демократичная. Все-таки у нас свобода слова. А значит, и форма одежды – свободная.

Не знаю, что на меня нашло. Мне почему-то казалось, что роль свою я сыграю хорошо, только если буду в гриме и не буду похожей на себя.

Юбки я ношу редко. Но тут почему-то выбор пал на нее – узкую и длинную. Маленький черный свитер с большим воротом и сумка, как у почтальона, через плечо. Не знаю, зачем мне все это понадобилось. Он-то меня никогда не видел. Но интуиция диктовала мне свои требования. И я безропотно их выполняла. Голос моего разума никогда не был сильнее, чем она.

Проходя по коридору мимо двери соседки Лили, я слегка задержалась, прислушиваясь к приглушенным голосам, а потом постучала.

– Ау! – крикнула в ответ Лиля. – Можно. Заходи.

Я бы не сказала, что это называется «можно». Но у Лили нет лишних комплексов. В постели валялся неизвестный мне мужик. Он вяло повернул голову в мою сторону.

Приземистая и кругленькая Лиля в одной длинной футболке красного цвета с неприятно-желтой цифрой 69, стоя передо мной, изображала на лице улыбку.

Я постаралась сфокусироваться на ней и не смотреть на торчащую из-под одеяла волосатую ногу постороннего мужчины. И зашептала.

– Извини, я на секунду. Всего на два слова. Можешь мне дать свои запасные очки? Ну те, кругленькие, которые ты не носишь? Я вечером отдам.

– Ты что, Гелка? – Она посмотрела на меня с интересом. – Зачем тебе? Мутишь воду?

– Просто пытаюсь начать новую жизнь, -ответила я, как могла легкомысленно, и мягко улыбнулась. Мол, я и сама отношусь к этому со здоровой иронией.

– И напрасно! – сказала Лиля так громко, что волосатая нога на заднем плане вздрогнула. – Это типичный самообман – начинать новую жизнь в чужих очках, прятать голову в песок, как страус. – Но, несмотря на обличительную речь, все же пошла к серванту и вернулась с бордовым футляром. – Перемены, Геллочка, надо начинать изнутри…

– Конечно, изнутри, – нежно перебила я ее. – Вот я очки надену – и сразу же внутри поменяюсь. А сейчас извини. Я очень спешу. Пока-а…

Я захлопнула за собой дверь и пошла одеваться. Перед темным, как пруд, зеркалом в прихожей нацепила смешные Лилины очечки.

Никогда еще я не выглядела такой трогательной дурой.

В кармане моей белой шубейки нащупала маленькую катушку, отмотала кусок нитки, отгрызла ее зубами, деловито перевязала первый узелок и привычно зашептала:

– Как этот узел крепко вяжется, так чтоб и у меня, рабы Божьей Ангелины, дело с Туманским скоро сошлось. – Быстро завязала второй и третий. – Слово мое крепко. Слову моему ключ, язык, замок.

На каждом из трех последних слов я легонько прикусывала язык. Так всегда делала баба Нюра.

Потом я положила свою нитку вдоль порога. Открыла тяжелую входную дверь, переступила через ниточку и уверенно пошла по своим делам.

Общение с домовым было для меня делом совершенно обычным.

По гулкому и пустынному холлу Большого зала Филармонии ко мне приближалась холеная девушка в черном костюме с невероятно строгим лицом и бейджем «Пресс-служба: Карина Азизян». Прочесть его мне удалось задолго до того, как она подошла. Лилины очки существенно помогали смотреть вдаль.

– Добрый день, Карина! – глядя поверх очков, сказала я абсолютно уверенным голосом. Кто бы знал, чего мне это стоило! – У меня интервью с Владимиром Туманским в шестнадцать тридцать. Мы говорили с вами по телефону вчера вечером.

– Вы из «Невского времени»? – подсказала мне строгая девушка Карина.