Магия на каждый день

— Ты где шляешься? — вопросил Кравиц.

— Отцепи свои пальцы от моего тела, — велела Настя.

— Ты что, пила? — принюхался Паша.

— Ах, здравствуйте! — кинулась на Кравица Саша. — Как я рада с вами познакомиться! — Она схватила другую руку продюсера и принялась энергично ее трясти. — Я сестра Насти, Саша Лемм…

Паша отвлекся, волей-неволей отпустил плечо Насти, и та под шумок убежала.

Саша же взяла Кравица под локоть и принялась верещать:

— Настя мне столько о вас рассказывала! Вы просто гений, вы герой, вы совершаете прорыв в русском кино…

— Послушайте… — Паша безуспешно пытался вырвать руку из стальной хватки Сашиных пальцев. — Да что вы привязались, в самом деле!

— Не надо обижать мою сестру, — тихо произнесла Саша, неожиданно отпустив Кравица.

Она встала напротив него и заглянула ему в глаза. Сначала ей показалось, что он испугался, но потом она увидела в его глазах такое, что тут уже ей стало не по себе. Они были черные, как мрак, глубокие и опасные. Его взгляд затягивал, обжигал и вытягивал из души все тепло и всю уверенность. «Не отводи глаза, не отводи глаза», — повторяла про себя Саша, но отчаянно желала капитулировать.

Наконец он усмехнулся и сказал, наклонившись к ее уху:

— Не шути со мной… детка.

И тут они оба вздрогнули и повернулись к сцене.

Мальчиковая группа с удивлением смотрела на Настю, которая забралась на сцену, отобрала у солиста микрофон и заявила, что будет петь.

— Дарю эту песню моей любимой группе. — Настя обвела рукой слегка обалдевших «мальчиков». — Извините, не помню, как она называется…

По залу прокатился смешок. Ярость на лице Кравица постепенно сменялась удовлетворением. Он как будто что-то надумал и был доволен тем, что получалось.

— В общем, песня про «Айсберг»! — объявила Настя.

Музыканты вяло заиграли, а она запела сильным и красивым голосом, хоть и фальшиво. Несмотря на то что ее появление вызвало легкий шок, она пела с таким чувством и так уморительно заигрывала с «мальчиками», которые все никак не могли понять, что же им делать, что слегка обалдевшие зрители развеселились и поддержали самозванку — размахивали руками, светили зажигалками и от души хлопали в ладоши.

Телеоператоры, которых несколько утомили назойливые пиарщики группы, немедленно пообещали себе, что именно этот момент войдет в ленту новостей, а журналисты уже сочиняли в душе остроумные пассажи и скандальные заголовки.

Большинству каналов и газет слегка приплатили — не за лестный отзыв, нет, это дорого, но за то, что информация о выпуске нового альбома появится в новостях, так что телевизионщики и пресса околачивались здесь не потому, что очень уж любили претенциозную группу потолстевших и забуревших мальчиков, а потому, что начальство велело. К тому же журналистов здесь не уважали: им накрыли скромный стол с водкой и дешевым вином, загнали в угол, а пиарщики ходили кругом, как овчарки, и бубнили о том, что последний альбом любимой народом группы — это прорыв, и прочую рекламную ерундень, от которой у любого нормального человека челюсти сводит…

— Ты мне надоел! — заявила Настя Паше, когда под шквал аплодисментов спустилась со сцены. — Просто не могу тебя больше видеть! — Она закинула руку ему на плечо и глотнула текилы из бутылки.

— Почему ты пьешь только текилу? — спросила невысокая брюнетка, которая проходила мимо, но остановилась полюбоваться на отважную Настю.

Настя уставилась на нее и ответила после небольшой паузы:

— Волшебный напиток!

Саша расхохоталась. Это была чистая правда. Только настоящую, домашнюю текилу им привозили из Мексики — со знакомыми, на частном самолете, и она была… другой. Ее делал знакомый шаман — занятный старик, который, казалось, уже лет двадцать ходит в одном и том же пончо, потрепанных левайсах и сандалиях «Экко». От первой же рюмки его самогонки казалось, что все вокруг начинает искриться, как феи в диснеевских мультиках, и этот эффект невозможно было сравнить с кайфом от заурядной, промышленной текилы. Но, верные привычке, девушки пили либо ее, либо коньяк — в коньяке была своя, особенная магия, но не тусовочная, а домашняя, каминная.

— Я что-то пропустила? — удивилась девушка.

Настя замахала руками:

— Извини, это семейные шутки… Ладно, я в туалет… — Она сунула бутылку Саше и ушла, пританцовывая.

Кравиц посмотрел на Сашу. Саша посмотрела на Кравица.

— Что происходит? — спросила она.

Тот поднял брови, выражая непонимание.

— Вы же как-то особенно относитесь к моей сестре. Вы что-то задумали.

— Саша, это хорошо, когда родственники беспокоятся друг о друге, но паранойя еще никому не помогала жить, — с фальшивой улыбкой ответил Паша.

— Все, что вы сейчас сказали, — вранье, — прищурилась Саша. — Вы не тот, за кого себя выдаете.

— О, черт! — взвыл Паша. — С вами все в порядке? Температура в норме?

— Ладно, — Саша махнула рукой. — Я и не ожидала откровений…