Магия на каждый день

Аглая протянула гостю руку, которую тот поцеловал, страстно прижавшись губами к ладони.

— Ну, полно, полно, Евгений Дмитриевич, — свободной рукой Аглая похлопала его по плечу. — Я вас оставлю, а вы ешьте печенье и читайте все очень внимательно. Вам предстоит бурный месяц.

Глава 3 Скелеты в комоде

Двести лет назад в тридцати километрах от современной Праги в небольшом поместье жила некая Милена Лемм. Ее мужу польская фамилия досталась от деда, который женился на чешке и переехал в Йичин, а потом уже перебрался вместе с семьей в местечко недалеко от столицы. Длинный старинный каменный дом не был ни особенно уютным, ни особенно красивым — крупные серые камни стен торчали друг над другом, словно случайно сюда свалились. Напротив дома, всего метрах в пятнадцати, стоял здоровенный амбар, за ним располагалась конюшня — приятности в таком виде не было никакой, зато Лемм очень гордился, что в хозяйстве есть все необходимое.

Но поместье стояло у подножия пологого холма, который от оползней уберегала высокая стена из того же серого камня, что и дом, а широкие каменные ступени вели в бесконечный грушевый сад.

Поместье некогда принадлежало отцу Милены, но тот, в отличие от бережливых деда и прадеда, все доходы спускал на удовольствия, поэтому, скончавшись довольно молодым от удара, оставил дочери и жене в наследство только прохудившуюся крышу, грязную конюшню и запущенный сад. Франтишек Лемм, ставший после смерти помещика старшим управляющим, довольно быстро наладил хозяйство, а вскоре сделал предложение Милене, которая, как говорили сплетники, вышла за него совсем не по любви. Но сплетники заблуждались. Нельзя сказать, чтобы Милена влюбилась во Франтишека — за короткую жизнь отец умудрился избаловать и жену, и дочь: нанимал лучших учителей, покупал модные наряды, приучил семью есть с фарфоровых тарелок и пользоваться серебряными приборами. Но Франтишек был красивый, толковый и энергичный, а Милена, в отличие от капризной и высокомерной матери, — рассудительной и практичной. Она решила, что при нынешнем положении Лемм — превосходный жених, а материальное благополучие важнее снобистских замашек, — и согласилась. Франтишеку же очень хотелось стать настоящим хозяином поместья, которое он искренне полюбил. К тому же Милена была довольно миловидной, и ему нравилось, что у жены завышенные требования — раз она не тратила слишком много денег «на булавки», он готов был мириться с тем, что супруга не желает принимать участия в ведении хозяйства. Так они прожили пять лет. Нельзя сказать, что подобные браки — счастливые: если с самого начала мужчина и женщина не любят друг друга так страстно, что не могут разлучиться ни на минуту, то навряд ли через много лет они будут смотреть друг на друга с обожанием. Но Франтишек и Милена мирно уживались в одном доме — и даже претензии тещи не мешали им получать удовольствие от той жизни, которую они выбрали.

Но вот однажды, когда Лемм уехал на ярмарку в Пльзень, в ворота постучали. Милена спустилась со второго этажа, прошла по солнечной полянке перед домом, подошла к тяжелым деревянным воротам и распахнула окошко у калитки.

С той стороны, на улице, стояла молодая и настолько красивая женщина, что Милена даже нахмурилась — тем более что незнакомка походила на цыганку. Выглядела, правда, она довольно опрятно, и кожа у нее была белая, а не оливковая, как у пр*!*о*!*клятого народа, но пышная юбка, свободная блуза, распущенные волосы очень уж напоминали наряды вороватых цыганок из табора, который каждый год по пути неизвестно откуда и неизвестно куда останавливался у кромки леса. И еще: цыганка была беременной, видимо, на последнем месяце.

— Пустишь меня? — спросила она.

— Еще чего! — хмыкнула Милена. — Тебе чего надо? Денег?

— Я ребенка принесла, — ответила цыганка.

— Что?! — Милена задохнулась от возмущения. — Ты что, сумасшедшая? Детьми торгуешь? Иди отсюда, юродивая!

Но девушка просунула руку в окошко, не давая его захлопнуть. Милена не была настолько жестокой, чтобы треснуть по пальцам беременную девушку да еще сумасшедшую.

— Послушай, я хочу уйти со своими, — пояснила девушка. — А ребенок не от наших — меня с ним не возьмут. Я тут у вас в трактире у Яна пела, нагуляла и вот… Мне бы только родить.

— Послушай, — как можно убедительнее произнесла Милена. — Родить ты можешь у доктора.

— А ребенок? — повторила девица.

— Да что мы будем делать с твоим ребенком? Зачем он нам нужен? Почему ты вообще сюда притащилась? — Милена вышла из себя, так как очень разозлилась, что вся эта глупость происходит именно с ней. — Убери руку!

— А ребенок-то Франтишека, — заявила цыганка. — Он жаловался, что у вас детей нет, и обещал позаботиться. Мне жалко его в приют сдавать. А другого выхода нет.

— Другого выхода нет? — уже просто заорала Милена. — Другой выход — растить младенца самой! Да как ты вообще смеешь говорить, что мой муж… что мой муж…