Магия - не для оборотней. Часть 3

Сиер Нилран заглянул в курительницу, где дымилась чимана.

— Ну а твой дед… — продолжил дядя. — Сиер Михал умер. Да ты и сам видел его тело. Он не захотел уходить. Сказал, что… не сможет после такого смотреть тебе в глаза. Что ты очень похож на своего отца: никогда его не простишь. Когда-нибудь поймёшь, почему мы так сделали… но не простишь. И ещё он сказал, что однажды пообещал тебе: если Тилья погибнет, то рядом с её телом ты найдёшь его труп. Он… просил напомнить тебе о том обещании, когда ты явишься, чтобы призвать меня к ответу. И сказать, что твой дед сдержал своё слово.

Сиер Нилран вар Торон кит Сиоль посмотрел мне в глаза.

Спросил:

— Ты позволишь мне докурить, племянник?

Я отметил, что дядино лицо стало ещё более бледным.

Но признаков страха в его взгляде не увидел.

Ответил:

— Я подожду. Ответь мне только ещё на два вопроса.

— Конечно, Линур.

Сиер Нилран заставил себя улыбнуться.

— Норма знала, на что вы с сиером Михалом подбивали Тилью? — спросил я.

— Не думаю, — сказал дядя. — Зачем бы твой дед стал посвящать её в такое? Во всяком случае, казнь она считала представлением для горожан, а не для твоей подруги. А побег Тильи из замка стал для неё пусть и приятной, но неожиданностью. Возможно Норма и подозревала, что мы пытались разлучить тебя с Тильей. Она не глупая девочка. Да и явно к тебе неравнодушна. Но вряд ли догадывалась о нашем желании сделать в Селене бесконтрольный межмировой прокол.

— А кому ты говорил о моём сне?

Сиер Нилран в удивлении приподнял брови.

— О чём?

— О том сне, в котором я видел Тилью в храме всех богов, — сказал я. — Я рассказал о нём только тебе и Норме.

Дядя пожал плечами.

— Зачем бы я о нём кому-то говорил? — удивился он.

* * *

Я вытер клинок о дядин халат.

Прошептал:

— Честь не задета.

Убрал меч в ножны. Подарок Исона в очередной раз не подвёл меня. Клинок сработал лучше любой магии. Носком сапога я отбросил в сторону подкатившуюся к моим ногам курительницу. Посмотрел на тело дяди. Вспомнил, что в похожей позе видел там, в Селене, мёртвого деда. Вот только не помню, чтобы у того на столе было столько крови. Как говорила Мираша, совсем не важно, охотник ты или человек: и тот и другой, лишившись головы, умирают.

Я вынул из кармана шар-маяк. Направил в него струю маны — тот песком осыпался на пол. Отправил сигнал. Сиер вар Жунор среагировал быстро. Песчинки едва успели упасть на паркет, как в кабинете сиера Нилрана открылся диск портала. Больше у меня в дядином замке не было дел. Но прежде чем покинуть Валесские горы я подумал о том, что дядя так и не попытался защититься. Не напал на меня, в попытке спасти свою жизнь. Зря я активировал на себя защитный купол.

* * *

В свою комнату в Вульфгарде я вернулся ненадолго — лишь для того, чтобы сразу же шагнуть в другой портал.

Глава 72

Алхимические фонари в храме давно погасли — они не горели уже при моём прошлом появлении здесь. С Храмовой площади в зал с алтарями через притвор почти не поступал дневной свет. Единственным источниками света внутри храма всех богов оставались огнедухи. Их сегодня тут скопилось непривычно много. Саламандры и раньше в Селене встречались чаще прочих духов-пришельцев из иного мира. Но ещё там, рядом с порталом в Имперском саду, я отметил, что из огня состоял сейчас едва ли не каждый третий сгусток, паривший в воздухе бывшей имперской столицы.

В городе, за этими стенами, пахло иначе. Но в храме запах разложения ощущался не столь сильно, как за его пределами. Тут помогали духи: их запахи затмевали прочие. Да и сказалось то, что я убрал мёртвые тела из этого зала ещё при прошлых посещениях — сложил их рядом со ступенями. Мертвецы в Селене встречались теперь повсюду. И стали для меня привычным зрелищем. Но я не желал их видеть рядом с алтарями богов. Да и надоело мне заглядывать в лица всем, кто встретил смерть в этом зале — ведь поступал так всякий раз, когда приходил сюда в поисках своей подруги.

Стараясь не шуметь, я направился к алтарю богини любви. Уже не первый десяток дней шорохи моих шагов оставались единственным звуком, раздававшимся в этом зале. Духи парили в воздухе беззвучно. Толстые стены полностью заглушали и редкие завывания ветра на площади, и шелест листвы деревьев около храма. Я уже давно не слышал в Селене пения птиц, стрекотания насекомых, лая собак и ржания лошадей. А вот мой голос в городе иногда звучал: я изредка разговаривал сам с собой, нарушая царившую в бывшей имперской столице тишину. Но в этом храме я не говорил с того дня, когда впервые явился сюда в поисках Тильи.