Магия общения

Уже проходили.

И снова она?

Так чьи вы потомки,

Коль души молчат,

И разум в застое,

И очи не зрят?

Идёте смиренно

Уже третий круг.

Пора бы очнуться

И глянуть вокруг.

15 марта 2003 г.

(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Документальное кино

Как тяжело смотреть документальное кино —

Распахнутое настежь в ТУ ВОЙНУ окно.

Ну как месить топь, грязь бесчисленных дорог,

Когда не чувствуешь уже ни сил, ни рук, ни ног,

И как опять идти в атаку, в тот смертельный бой,

Который будет вновь играть твоей судьбой?!

И сколько жизней прожил ты за тот короткий срок,

Когда бежал под пулями иль сам спускал курок?

Вон на экране в кадре – бесконечны цепи.

И замирает сердце – вдруг кого зацепит,

Вдруг на глазах сейчас уйдёт душа живая,

Безмолвно, медленно на землю оседая.

Как в лютые морозы выживали вы?

(И часто ведь – без пищи, без тепла и без воды.)

Бросались в ледяную воду или на штыки

(А кто-то лопал в этот час в Ташкенте шашлыки),

Сгорали в танках, самолетах, на земле

(Вон в Белоруссии везде – кострище на костре),

В подлодках, как в могиле, оставались навсегда.

Зимой вам памятником были глыбы льда.

Гляжу сквозь слёзы на безжалостный экран.

Он приближает вас, все ближе, вот и первый план —

Измученные лица Тёркиных, солдат.

Для всех четыре долгих года не смолкал набат.

А ведь уничтожал вас двадцать лет подряд

Безбожный жуткий новый строй, кровавый каганат!

Тогда исчезла, затаилась где-то сила духа.

А тут, поняв – совсем земле погибель и разруха,

Воспряла и народ надеждой, верой окрылила.

В какой Россия жесточайшей схватке победила!..

Что ж нам теперь упорно так твердят про холокост?

Вся Русь была – кровавое сраженье и погост.

Простите нас, все воины, ушедшие давно.

Простите нас, отважные, кто жив ещё.

14 марта 2003 г.

(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Тонкой кистью

Опять берём из искушений всё подряд,

Мешаем золотой песок бездумно с пылью.

Уже давно нам по плечу шута наряд

И даже трудностей нежданных изобилье —

Ведь тянем дружно мы единой бечевой

Корабль, идущий без конца против теченья,

И очень странен, непонятен рулевой,

Хотя надеемся – прошла пора крушенья.

Пожалуй, наверху лишь учат свой урок,

Устроив семинар-круиз за счет народа.

А в тисках роскоши как не продлить всем срок?

Глядишь, и в «трудностях» проявится порода.

Но коль в учителях заморские друзья!..

Хлебаем молча, апатично пораженье,

Послушно реагируем на «цыц! нельзя!»,

А сладкий пир предательств – это их ученье.

Безропотно плывя в очередной закат,

Хотим нарисовать портрет свой тонкой кистью,

А фоном будет как всегда – цветущий сад.

И никаких опавших и пожухлых листьев.

9 марта 2003 г.

(Из сборника «Штрихи к портрету»)

* * *

Ах как люблю тебя, люблю я,

Ах как люблю тебя, мой друг!

Одолеваю время, даль я

И все препятствия вокруг.

И одолею зной и холод,

И одолею бури шквал.

Ты слышишь – голос души молод,

И ни к чему пока привал.

И опьяню тебя любовью

Признаний жарких и слезой,

И удивлю опять я новью —

Своей печалью неземной.

И нежно я коснусь рукою

Тебя незримо, милый мой,

И радостью упьюсь такою,

Чтоб вновь лететь нам над землей.

Ах как люблю тебя, люблю я,

Ах как люблю тебя, мой друг!

Одолеваю время, даль я

И всех невстреч коварный круг.

2 марта 2003 г.

(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Штрихи к портрету

Июнь 1993 г.

1

Уехала я в город на Неве,

Чтобы с собой побыть наедине,

В израненную душу заглянуть,

Над юностью, прошедшей здесь, всплакнуть,

Очарованье прошлого вернуть

(Иль над наивностью своей вздохнуть?)

И вспомнить, как я счастлива была,

Хотя в чужих клоповниках жила.

2

Мне в одиночку не пришлось гулять.

Ты вызвался меня сопровождать?

Незримо всюду следовал за мной,

Оберегал от туч над головой.

И ведь, как чудо, десять дней подряд

Светило солнце – лучше нет наград.

И в остальном – везде удачи час.

Пожалуй, так бывает только раз.

3

Пусть в Alma mater не решилась я пойти

(Мне жёсткий счет к себе не обойти),

Но вновь вдохнула тех надежд озон

Как благовест умчавшихся времён.

О, скромный незабвенный мой филфак!

Как прежде облачён ты в старый фрак.

Глядишь на Зимний, правда, не в упор.

Всё чудится меж вами разговор.

4

Стояла долго над красавицей Невой,

Солила воды редкою слезой,

Любуясь серебристою волной,

И оживляла прошлого следы,

Листая памяти своей труды.

А слева, позади, невдалеке,

Воинственно, на вздыбленном коне

Кумир чужой стремил свой бег к реке.

5

Как зримы мощь, безудержность и злой напор!

И что безжалостности – взгляд в упор.

Но крикнуть хочется: «Ужо тебе!»

Что Фальконе предрёк твоей судьбе,

О Русь моя, любовь моя и боль,

Так обнажив без страха Петра роль,

Так показав без лести царя суть

И символично – твой, Россия, путь?!

6

Пожалуй, Мойка, дом двенадцать – как пароль,

Мой внутренний, невидимый контроль.

Иду я – что увидеть? Что узнать?

А мысль печальную – не передать.

Уже на выходе вдруг – Зимний – рядом!

Всё ей в угоду: и балы, наряды,

Квартира здесь – как яркий штрих любви,

Которая омоется в крови.

7

«Потешных» Марсовых полей в помине нет.