Магия отступника

— Кандайя, — неохотно окликнул он, — пойди к танцорам. Найди мальчика Ликари и, когда он пройдет мимо тебя, коснись его плеча и произнеси: «Кинроув велит тебе остановиться и следовать за мной».

Оликея радостно вскрикнула и вцепилась в руку мальчика-солдата.

— Я буду заботиться о тебе так, как никогда не заботились ни об одном великом. Можешь обращаться со мной как пожелаешь, использовать меня по своему усмотрению, я все равно останусь перед тобой в долгу.

— Тише, — твердо, но без резкости велел ей мальчик-солдат, продолжая смотреть Кинроуву в глаза.

— Величайший из великих, — тихо начал он, с помощью Оликеи поднявшись на ноги, — ты выслушаешь то, что я хочу сказать? Я отдаю тебе эти сокровища и произношу эти слова по велению Лисаны. Она дала мне поручение. Это выше моего понимания. И вот я пришел просить тебя о милости.

— Что это значит? — едва слышно спросила Оликея.

— То, о чем я упоминал, — спокойно ответил мальчик-солдат. — Моя главная цель.

Лицо Оликеи исказило странное выражение. К собственному удивлению, хотя и не сразу, я его узнал — это была ревность.

— Ты пришел сюда из-за нее, а не из-за меня, — с горечью заметила она.

Он повернулся к ней, взял ее за руку и заглянул в глаза.

— Я не произнесу ни слова, пока тебе не вернут Ликари. — Он вновь посмотрел на Кинроува. — Невредимым и свободным от танца. Такова цена амулета плодородия. Верни ребенка Оликеи. Пусть у тебя родится собственный, и тогда, надеюсь, однажды ты посмотришь ему в лицо и представишь, как у тебя его отнимает жестокий и бесконечный танец.

Лицо Кинроува вспыхнуло от гнева, и я подумал, что сейчас не самое подходящее время его дразнить. Мальчик-солдат сам сунул голову в петлю. Если Кинроув прикажет страже нас убить, он завладеет сокровищами и ничего не утратит. Однако мальчик-солдат либо не понимал этого, либо ему было все равно. Он вновь повернулся к Оликее и улыбнулся ей. Не припомню, чтобы он когда-либо прежде так поступал.

— По крайней мере, данное тебе слово я сдержать сумел. Одно выполненное обещание за всю жизнь.

Она открыла было рот, чтобы ответить, но тут вернулась Кандайя, придерживая за плечо тощего ребенка. Я не сразу узнал Ликари. Он заметно вытянулся, но изрядно похудел за то время, что мы не виделись. На потную кожу и волосы налипла пыль. Не моргая, он смотрел в пустоту затуманенным взглядом. Оликея вскрикнула и бросилась к ребенку, но Галея остановила ее.

— Амулет! — потребовала она. — Сначала амулет, потом твой сын!

Никогда прежде я не слышал в женском голосе столь беспощадного желания. Кинроув поднял руку, и Оликея застыла на месте. Она обернулась к своим мучителям.

— Возьми его! — яростно выкрикнула она и собралась швырнуть амулетом Галее в голову. — Забирай!

Мальчик-солдат ловко перехватил ее руку и успокаивающе положил ладонь ей на плечо.

— У меня есть то, что вам нужно. Пусть кто-нибудь заберет это из моих рук. И пусти ее к нашему сыну.

Кинроув едва заметным жестом отпустил Оликею, и она, спотыкаясь, бросилась к Ликари. Подбежав к мальчику, она рухнула на колени, обняла его и прижала к себе. Тот в оцепенении смотрел мимо нее, дыша чуть приоткрытым ртом. Мальчик-солдат вновь перевел взгляд на Кинроува.

— Освободи его от танца, — велел он низким, повелительным тоном.

К нему подошел кормилец и замер, ожидая, когда ему передадут амулет. Другой стоял, глазея на сокровища, разложенные на одеяле.

— Он заключил собственное соглашение с магией. Я ничего не могу с этим поделать.

Мальчик-солдат взял амулет плодородия обеими руками. Его магия начала сгущаться.

— Думаешь, я не могу расколоть эту статуэтку? Освободи его, Кинроув. Освободи его от своего влияния, и посмотрим, что за «собственное соглашение» он заключил.

— Пожалуйста! — вмешалась Галея. — Сделай, как он хочет, чтобы я получила амулет!

Кинроув раздраженно надул губы, но все же резко кивнул в сторону Ликари. Мальчик осел в объятиях Оликеи, закрыв глаза и обмякнув. Она подхватила сына на руки и, не спрашивая разрешения, понесла к одной из купальных ванн Кинроува. Там зачерпнула ладонью воды и умыла его, стирая грязь рукавом. Потом перенесла его к очагу и усадила поближе к теплу, придерживая за плечи. А затем оглянулась на мальчика-солдата.

— Он так крепко спит.

— Именно это ему сейчас и необходимо, — заверил ее мальчик-солдат.

Он позволил ожидающему кормильцу забрать статуэтку. Другой тем временем наклонился и благоговейно поднял за углы одеяло с сокровищами. Кормилец с амулетом успел пройти всего пару шагов, когда Галея бросилась ему навстречу. Нет, она не выхватила у него Костяного младенца. Вместо этого она сложила руки колыбелькой, и он осторожно опустил обернутую статуэтку туда. Галея приняла амулет словно бы всем телом. Плечи ее защитным жестом ушли вперед, а голова по-хозяйски склонилась к нему. Она посмотрела на резного младенца и нежно улыбнулась ему, словно живому. Затем, двигаясь, словно во сне, она вышла из шатра, не оглянувшись ни на кого из нас. Когда за ней опустился полог, Кинроув заговорил.

— А теперь вам всем следует уйти, — резко объявил он.