Магия первой любви

Даже подумать дико, что хозяином усадьбы стал бывший нищий мальчишка. В глубине души она его не осуждала. Они с матерью за мизерную плату жили в такой развалюхе, что его желание взять реванш за прошлые унижения было понятно. И в поселке к ним относились как к чужакам… Впрочем, мотивы поступков мистера Редмана вряд ли должны ее интересовать. Она приехала работать. Закончить бы здесь побыстрей и вернуться в Нью-Йорк, с тоскою подумала Дейзи.

Время шло, пора было спускаться вниз, но все в ней противилось этому. Ведешь себя как ребенок, устроила себе выговор Дейзи, с каких пор ты стала трусливо прятать голову под крыло? Есть проблема? Значит, надо с ней справиться. Так и только так.

Увы, ее главной проблемой был человек, которого Дейзи увидела, когда открыла дверь уютной маленькой столовой, где ее обычно кормили в детстве. Ричард дожидался, стоя у высокого окна, выходившего в парк, недавно вычищенный и приведенный в порядок. Сейчас он показался Дейзи еще более привлекательным, чем тринадцать лет назад. Конечно, Ричард был уже не тем нежным веселым парнем, который взял в плен девичье сердце. В нем появилась надменность. Улыбался он сдержанно, а в потемневших глазах она увидела мрачную решимость и злость, причины которой ей были неизвестны. Чем она могла прогневать его? Если у кого и было право на гнев, так у нее.

— Поздравляю, мисс Дэвис! Вам хватило мужества спуститься вниз, чтобы разделить со мной ланч!

Дейзи озадаченно смотрела на него. Что он этим хочет сказать? Чего она должна бояться, по его мнению? Она открыла рот, готовясь высказать ему все, что она думает об этом нелепом сарказме, и потребовать, чтобы он прекратил так себя вести. Но Ричард жестом пригласил ее к столу.

— Может, поедим?

На маленьком столе были расставлены простые тарелки с холодным ростбифом и разные салаты в мисках. Посередине красовалась бутылка великолепного муската. Усаживаясь, Дейзи решила про себя, что не притронется к вину. В обществе такого опасного человека, как Ричард, нужна абсолютно ясная голова. Озноб пробежал по ее телу.

— Замерзла? — удивился Ричард. — А мне день показался необычно теплым для середины марта. — Он ловко открыл бутылку с вином, но Дейзи быстро накрыла ладонью свой бокал. — Не будешь пить? — Он налил вина в свой бокал. — Тогда ешь мясо.

Он насмешливо смотрел на ее бледное, такое породистое лицо. Да, кровь — не водица. Недаром в поселке говорили, что Чарльз Дэвис — потомок английского аристократа, бежавшего еще в семнадцатом веке в Новую Англию от религиозных преследований.

— Извини за дешевые тарелки и приборы. Все серебро твой отец продал вместе с королевским вучестерским сервизом.

Не было у них никакого вучестерского сервиза, и ели они из разрозненных тарелок. Правда, старинных и очень красивых. Старинными были и серебряные приборы, слишком массивные и тяжелые для детских рук. Сколько выговоров за дурные манеры выслушала она в свое время от отца! Дейзи покраснела.

— Прекрати! — громко вырвалось у нее. Сжав губы, она решила больше ни в коем случае не повышать голос и не реагировать на насмешки. Сжав кулаки, она добавила тоном ниже: — Я понимаю, почему ты настаивал именно на моем приезде сюда, но говорить об этом мы не будем. Полагаю, мне пора заняться работой, для которой ты меня нанял.

Скорей бы встать из-за стола и выйти из комнаты! Но Дейзи этого не сделает. Нельзя давать волю эмоциям, иначе Ричард поймет, как легко вывести ее из себя. Если уже не понял. Поэтому она осталась спокойно сидеть, изобразив на лице выражение скуки и легкой досады. До тех пор, пока он молчал.

— Может, ты сама объяснишь, почему я пригласил сюда именно тебя?

В Дейзи снова закипел гнев. Впервые за много лет она потеряла над собой контроль. Устремив на него взгляд потемневших глаз, она произнесла обвинения, которые давно мысленно бросала ему в лицо:

— Потому что тебе до сих пор не дает покоя воспоминание о том, что отец называл тебя швалью. — Дейзи хорошо помнила, с каким презрением отец обычно произносил это слово. — Ты постоянно обкрадывал его. Кажется, ты умудрился переспать чуть ли не с половиной девушек Блэк Спрингза. — Что касается его безнравственного сексуального поведения, оно могло бы уже не волновать ее так спустя столько-то лет! — Ты не можешь никак забыть, что жил в убогой халупе, а мы жили в этом доме. Ты не знал, почему отцу приходилось продавать ценные вещи, а у него просто были долги. Он умер, долги остались. Купив дом моего отца, ты решил вытащить сюда и меня, чтобы похваляться и унижать нашу семью!

Выдав эту гневную тираду, Дейзи почувствовала себя опустошенной. Такого эмоционального выплеска не случалось с ней уже тринадцать лет. В те первые дни, узнав о предательстве Дика, утратив все, что составляло смысл ее жизни, она была в таком же состоянии. Гнев ослепил ее. Она не могла понять, что было бы лучше — сказать или не сказать. Но дело сделано. Гнев испарился, остались только старые шрамы от нанесенных в юности сердечных и душевных ран.