Магия рулит

Кот не почувствует себя счастливым, когда очнется. Он тихо рассмеялся себе под нос.

Он доедал четвертый кусок вяленого мяса. Жгучий огонь в его желудке утихал. Он съест плотный завтрак, когда они закончат. Блинчики, сосиски и бекон, а потом он ляжет спать….

— Как только мы узнаем, почему Айвзы погибли из-за камня, я приготовлю тебе столько бекона, сколько ты захочешь.

Он вздрогнул.

Джули пожала плечами и откусила кусочек вяленого мяса.

— Я всегда могу сказать, когда ты думаешь о еде. Ты забываешь быть Серьезным Волком, и в твоих глазах появляется мечтательный взгляд. Знаешь, большинство людей подумали бы, что ты думаешь о девушке. Они понятия не имеют, что её зовут бекон.

— Мечтательный взгляд?

— Ммм. Расслабься.

— Я достаточно расслаблен.

Он лег на спину и посмотрел на луну, зажав в зубах полоску вяленого мяса, похожую на сигару. Он медленно пережевывал его.

— Спасибо за еду.

— Всегда пожалуйста. Раньше ты как-то больше шутил.

— Хочешь шуток, общайся с Асканио. — Он зевнул. — Он забавный.

— Возможно, тебе нужна девушка.

— Я оставил стаю. Знаешь, кем это меня делает?

Она вздохнула и продекламировала:

— Одиноким волком?

— У одиноких волков не бывает подруг. — Он добавил в свой голос немного рычания. Из-за повреждений голосовых связок ему не понадобилось многого, чтобы превратить свой голос в низкое волчье рычание. Он не раз использовал это, чтобы заставить противников пересмотреть свои боевые планы и начать искать выход. — Мы передвигаемся по городу незамеченными, выходим из тени, когда возникают проблемы, и растворяемся в них, чтобы кто-то другой мог заняться уборкой.

Джули рассмеялась.

Он ухмыльнулся ей.

— Почему все время так мрачно? — спросила она.

Для некоторых людей звезды выстраивались в ряд, и все шло как надо. У него каждый раз все шло наперекосяк. Когда он чего-то хотел, когда он тянулся к чему-то, жизнь ломала его, но каким-то образом он всегда выживал.

Все, чего он хотел, это быть ребенком в Дымчатых горах. Его отец превратился в лупу. Он наблюдал, как тот пытал и насиловал его мать и сестер, пока, наконец, не убил то, чем стал его отец. Дом загорелся. Он должен был погибнуть в том пожаре, но он выжил.

Когда Стая нашла его, от него пахло лупой. Кодекс гласил, что он должен быть убит на месте, но Кэрран спас его. Опять же, он выжил.

Тогда он захотел быть оборотнем, обычным волком, но к тому времени, когда Кэрран, наконец, вытащил его из глубокого темного колодца разума, где он, свернувшись калачиком, спрятался, было уже слишком поздно. Он был волком Кэррана, придерживавшимся более высоких стандартов. Над ним насмехались. Обычные пути в Стае были для него закрыты. В рендеры его не приняли, поэтому он пошел работать к Джиму. Его лицо было преимуществом. Он мог зайти в комнату и завести разговор с самой красивой девушкой, и она заговаривала с ним и улыбалась, и ее глаза искрились, когда он говорил что-нибудь смешное. Он был хорош в сборе информации и завоевал уважение, сначала неохотно, потом вполне заслуженное. Он был хорош в качестве шпиона Джима. Они называли его красавчиком. Тогда он решил, что это все. Это было то, что он будет делать. Она нашел свое место.

Он встретил Ливи. Она была красивой, ранимой и нежной. Она оказалась в ловушке. Ей нужна была его помощь. Она сказала ему, что любит его. Он пытался помочь, но все закончилось тем, что ему на лицо вылили расплавленный металл. Он снова выжил и пошел за ней, подвергая всех и вся риску. В конце концов, они освободили ее, и в первую же свободную минуту, которая у нее была, она поблагодарила его, попрощалась и ушла, чтобы никогда больше не вернуться. Он и это пережил.

Красавчика не стало, но у него остались навыки. Он мог отпускать остроумные остроты, он мог быть обаятельным, не прибегая к вкрадчивости, и он знал, как заставить людей открыться и рассказать ему то, что они обычно держали при себе. Но его лицо было барьером, который он не мог преодолеть. Работать на Джима больше не было возможности.

После этого он пробовал другие вещи. Ни одна из них не казалась ему подходящей, пока Кэрран и Кейт не отделились от Стаи. Он подписал контракт об отделении через полчаса после того, как Кэрран подписал свой. Он стал Серым Волком в городе, тем, кто приходил и находил тебя, если ты облажался и причинил боль не тем людям. Он помогал тем, кто в этом нуждался. Он стоял между теми, кому причинили боль, и теми, кто причинил вред. Он устранял угрозы, и вскоре одного его имени было достаточно для сдерживания. Так казалось правильно. Теперь его лицо соответствовало ему самому, соответствовало его чувствам и роли, которую он выбрал. Шуткам — нет.

Были и другие вещи, о которых он иногда думал, но эти вещи были вне его досягаемости. Он понял суть. Достижение того, чего он хотел, приносило ему боль. Не было необходимости делиться этим ни с кем. Объяснять это все было бы слишком долго, и звучало бы слишком мелодраматично.

— Остался ли еще сыр?

— Швейцарский?

Он сморщил нос. Швейцарский вонял.

— Какой придирчивый-препридирчивый.