Магия сдвигается (ЛП)

Записка или нет, мне было все равно. Я была просто счастлива, что он жив.

Магическая волна закончилась. Ящерицы рухнули на землю как один.

Головная боль взорвалась в моей голове, будто кто-то вылил бензин на мой мозг и поджег его внутри. Из моих ушей потекла влага, и я поняла, что это кровь.

— Кейт? — Кэрран в мгновение ока превратился в человека.

— У меня болит голова.

— Не понял, что ты сказала? — Его лицо стало безумным. — Что случилось?

— У меня болит голова. — Я знала, что говорю это. Я слышала свой голос, я просто сама не могла разобрать слов.

— Доктора! — взревел Кэрран.

Агония в моей голове заглушила все остальное. Я опустилась на колени и соскользнула на землю. Мир погрузился в тишину, за исключением биения моего пульса.

***

Я ОТКРЫЛА глаза и тут же пожалела, что сделала это. Головная боль превратилась в острые лезвия и вонзила их в мою голову через глаза.

Потолок не выглядел знакомым, но запах был знаком. Изысканный аромат дезинфицирующего средства, спирта для протирания и этот странный «лекарственный» аромат подсказали мне, что я в больнице. Также капельница в моей руке и манжета для измерения артериального давления были своего рода подарком. Моя рука лежала на ножнах моего меча. Кто-то положил меч ко мне в постель.

Почему так больно?

Мягкий голос, окрашенный акцентом прибрежной Джорджии, такой низменный благородный южный диалект, который отказывался вымирать и глотал согласные на концах слов, так что «лучше» и «больше» звучали как «луче» и «больче», пробился сквозь головную боль. Доктор был рядом и судя по интонации в голосе, не слишком доволен.

Чего теперь? Я просыпалась, таким образом, с незнакомыми потолками и расстраивала докторов больше раз, чем могла вспомнить. Единственный вопрос заключался в том, в какой больнице я оказалась на этот раз?

Я повернула голову на подушке. Добрый доктор сидел в инвалидном кресле и разговаривал с другим пациентом или, может быть, с его ассистентом, я не могла толком разглядеть. Его голос был тихим и успокаивающим, и я не могла разобрать, что он говорит. Если бы я прищурилась, я могла бы вроде как прочесть по губам. Внутричерепное кровоизлияние. Что-то подсказывало мне, что я должна была знать, что это значит.

Он повернулся. Что-то напряглось в моем мозгу, и я узнала его лицо во вспышке боли. Дулиттл. Почему я не узнала его голос? Подождите, если здесь Дулиттл, это означает, что мы в Крепости. Мы не могли быть в Крепости. Наши тридцать дней еще не закончились. Я открыла рот, чтобы позвать. Слов не вышло.

Ладно, если я не могу говорить, я сяду.

Моя спина отказывалась повиноваться. У меня перехватило дыхание от паники. Я чувствовала свое тело, я чувствовала ноги, руки, даже пальцы на руках и ногах. Я чувствовала ножны «Саррат» под кончиками пальцев. Я просто не могла заставить их двигаться. Мои мышцы не синхронизировались с мозгом.

Я была парализована.

Нет. Нет, нет, нет. Я жила своим мечом. Я не могла быть парализована. Я не могла.

Откуда-то из глубин моей памяти всплыло слово. Кровоизлияние. Кровоизлияние внутри черепа называется внутричерепным. Я знала это. Я знала, что это плохо. Я просто не могла побороть головную боль, чтобы понять, что это значит.

Дверь распахнулась, и женщина просунула голову внутрь.

— Дулиттл?

Дулиттл повернул свое кресло к ней, и выражение его лица говорило, что он откусил бы ей голову, если бы она была в пределах досягаемости. Серьезное дело.

— Триша спрашивает, можешь ли ты уделить минутку для оформления документов.

— Если Триша хочет меня видеть, она может прийти сюда. — В его голосе слышалась резкость.

Женщина вышла и закрыла дверь.

Какой-то мужчина незнакомым голосом сказал что-то, чего я совсем не расслышала. Я моргнула, отчаянно пытаясь сфокусировать на нем взгляд. Кэрран. Что, черт возьми, со мной не так?

— Я ничего не могу сделать, — ответил Дулиттл строгим голосом. — МРТ показала множественные микротравмы. Мелкие сосуды внутри ее мозга взорвались. Они запечатались почти сразу, вот почему ты сейчас не баюкаешь труп, и ее тело начало волшебным образом исцеляться, но ущерб был нанесен. Она должна быть мертва. Если бы это был кто-то другой, он бы был мертв, но она слишком чертовски упряма, чтобы умереть. Я ничего не могу сделать прямо сейчас. Пока не вернется магия, мой единственный вариант — справиться с симптомами. Я слежу за ее кровяным давлением. Я назначил маннитол, чтобы держать опухоль под контролем, и противосудорожные препараты, чтобы у нее снова не случился приступ. И мне нужно делать все это, а тебе нужно быть где-то еще. Разве я не сказал тебе чем-нибудь заняться?

— Что, если она снова перестанет дышать?

— Если ее внутренний дыхательный механизм поврежден, я подключу ее к аппарату искусственной вентиляции легких. Уходи.

Кэрран взглянул на меня. Я моргнула, и затем он оказался у моей кровати.

— Кейт. Детка.

Я все еще не узнавала его голос.

— Скажи что-нибудь.

Я открыла рот, но ничего сказать не смогла.

— Кэрран, — прорычал Дулиттл. — Отодвинься.

Кэрран скользнул в сторону, и Дулиттл в своем кресле занял место Кэррана.