Магия слова

- Бывают такие пары: с английского на испанский или с итальянского на английский.

- И тебе приходится работать без партнера?

- Найти его не всегда легко.

- Как же ты выкручиваешься?

- Расскажу конкретную ситуацию. В начале 2000-х приезжает в Москву президент Итальянской республики Карло Адзелио Чампи. Встречается с правительством. Там всё нормально – итальяно-русский перевод. Вдруг срочно возникает потребность в англо-итальянском переводе, поскольку ему предстоит встреча с дипломатическим корпусом, аккредитованном в Москве, а он по-английски не говорит. И переводчика соответствующего у него нет. В итальянском посольстве открывают базу данных, а там первым номером – ваш покорный слуга. Естественно, зовут. И я с президентом перед послами час работаю без напарника.

- С какой физической нагрузкой это можно сравнить?

- С нагрузкой автогонщика: очень высокая скорость, очень резкие повороты, очень быстрая реакция. Бывают мероприятия, где говорят на нескольких языках, и моё знание их нередко выручало. Например, идет конференция в Москве, выходит представитель Франции и начинает говорить по-французски. Это не запланировано, к этому никто не готовился. А он имеет право: французский – мировой язык. Тут же вспоминают, что я его знаю, и меня за холку из курилки – в кабину синхрониста. Или – приезжает принц датский, муж датской королевы, но сам он французский граф, и родной его язык – соответственно. И заявляет: с английским у меня проблем нет, но если будут интервью или официальные выступления – я из принципа буду говорить только по-французски. Потому что я француз!

- Не припомню ни одного литературного или кинематографического произведения о синхронных переводчиках, за исключением «The Interpreter» с Николь Кидман в главной роли.

- Я не знаю о таком произведении. Но в исторических хрониках есть разбросанные, как крупицы, ситуации, связанные с переводчиками. Я с детства помню одну историю из «Повести временных лет». Когда печенеги осадили Киев, припасы оказались на исходе, киевлянам приходилось туго, и надо было кого-то послать за подмогой. Но как послать, когда город обложен? «И въстужиша людье в городъ и ркоша: «Не ли кого, иже бы на ону страну моглъ доити и речи имъ: аще не приступите утро подъ городъ, предатися имамъ печенегом?» И рече одинъ отрокъ: «Азъ могу преити». Горожани же, ради бывше, ркоша отроку: «Аще можеши, како ити — иди». Онъ же изыде изъ града съ уздою и хожаше сквозъ печенегы, глаголя: «Не виде ли коня никтоже?» Бе бо умея печенежскы, и нь мняхуть из своихъ. И яко приближися к реце, свергъ порты съ себе, сунуся въ Днепръ, и побреде. И видевше, печенези устремишася на нь, стреляюще его, и не могоша ему ничтоже створити». («И стали тужить люди в городе и сказали: «Нет ли кого, кто бы смог перебраться на ту сторону и сказать им: если не подступите утром к городу, — сдадимся печенегам». И сказал один отрок: «Я смогу пройти». Горожане же обрадовались и сказали отроку: «Если знаешь, как пройти, — иди». Он же вышел из города, держа уздечку, и прошел через стоянку печенегов, спрашивая их: «Не видел ли кто-нибудь коня?» Ибо знал он по-печенежски, и его принимали за своего. И когда приблизился он к реке, то, скинув с себя одежду, бросился в Днепр и поплыл. Увидев это, печенеги кинулись за ним, стреляли в него, но не смогли ему ничего сделать»).

То есть, это Штирлиц Киевской Руси.