Магия страсти

— Они прожили долгую совместную жизнь, а это о чем-то говорит. Его звали Джаред Вейл. Судя по портрету, висящему в картинной галерее восточного крыла, он был красавцем: темные сверкающие глаза, лицо, покрасневшее от ветров и солнца, и лукавая улыбка. К счастью, все мужчины рода Вейлов были прекрасными финансистами и поэтому процветали на протяжении многих лет. Знаешь, что написал капитан Джаред о том ужасном дне 1618 года, когда Рейли обезглавили на эшафоте? Он утверждал, что за секунду до того, как опустился топор, Рейли прогремел: «Горькое лекарство, зато помогает от всех болезней!»

— Хорошо, согласна, наследница Уайверли не была волшебницей, зато настоящим чародеем был Джаред Вейл, и ты это знаешь. Иначе он не смог бы представить этот великолепный дом, в углах которого кроются поразительные тайны, а за стенами царит древняя магия. Ты знаешь, это еще и потому, что в твоих жилах течет кровь деда, а в памяти хранятся его наставления. А в его жилах текла кровь отца, и так далее, до самого первого графа, Джареда Вейла. Я хочу увидеть библиотеку твоего деда. Хочу взять в руки его копию «Правил Пейла».

— Обязательно увидишь.

Он уставился на эти соблазнительные губы и поскорее усадил жену себе на колени.

— Позволь поцеловать тебя и не пытайся упорхнуть. На какой-то момент она забыла о загадочном доме и ответила мужу чувственной улыбкой:

— Видишь ли, Николас, я еще никогда не касалась языка мужчины своим. Меня, разумеется, и раньше целовали, но не так, совсем не так. Первым был Грейсон.

— Грейсон? — Накал в его голосе опасно повысился: — Грейсон?!!

Розалинда ткнула его в плечо:

— Да, но, откровенно говоря, я сама его подначила. Заявила, будто Реймонд Сайке лучше всех в Лоуэр-Слотер умеет целоваться, и я готова прозакладывать шиллинг, что Грейсон ему в подметки не годится.

Она рассмеялась.

— Бедняга Грейсон не знал, что делать. Мне было четырнадцать, а он к тому времени уже закончил Оксфорд и рвался отведать всех прелестей столичной жизни. Помню, как плотно я сжала губы, когда он вынудил себя нагнуться и чмокнуть меня.

Она вдруг вспомнила возмущенную физиономию Грейсона и хихикнула: прелестный звук, которого Николас доселе от нее не слышал. Кто бы подумал, что Розалинда способна хихикать, как всякая молодая женщина?

— Несчастный Грейсон, — продолжала она, — так и скривился от омерзения. Очевидно, его донимали угрызения совести, поэтому я соврала, что минут пять назад поцеловала лягушку. Он немедленно сбежал в Лондон, и потом я полгода его не видела. Знаешь, что меня убедили поцеловать еще трех лягушек?

— И ни одна не превратилась в принца?

— Даже в герцога. Но потом я ужасно боялась, что заполучу бородавки. Правда, все обошлось.

— А как насчет Реймонда Сайкса?

— О, я его придумала. Грейсон так и не догадался, что такого человека вообще не существует. Полагаю, теперь, когда я замужем, можно сказать ему правду. Не может же он дать оплеуху замужней леди, верно?

— Это было бы крайне дурно с его стороны, — заверил Николас, но тут же покачал головой: — Значит, Грейсон подарил тебе первый и единственный поцелуй? До меня, конечно.

— Если быть до конца честной, да.

Он поцеловал ее снова, провел языком по нижней губе и прошептал, обдавая жарким дыханием:

— Открой рот, Розалинда. Открой немедленно.

Она повиновалась. Он осторожно прижался губами к ее губам, вновь погрузил язык в ее рот…

И тут новый лакей, которого он нанял месяц назад, подойдя к окну, завопил:

— Милорд! Мы прибыли! Открыть дверцу для вас и миледи, или предпочитаете, чтобы мы с мистером Ли По внесли вещи и оставили вас наедине с новобрачной до самой темноты?

Николас даже не сознавал, что экипаж остановился у крыльца Уайверли. Судя по затуманенным глазам Розалинды, она еще не очнулась.

Ему хотелось убить лакея. Хотелось плакать.

Но вместо этого он закатил глаза и отстранился. Отстранился от жены. Своей жены! Он знал ее девять дней. Но теперь она его жена.

Николас усилием воли взял себя в руки и высунул голову в окно.

— Вы просто потрясли меня своим остроумием, Джон. А, вижу, Блок уже открывает двери. Скажите ему, что нам понадобятся еще несколько лакеев. И представьте его Ли По. Идите.

Джон явно не желал идти. Он хотел получше рассмотреть все, что происходило в экипаже. И поэтому, не трогаясь с места, тяжко вздохнул.

— Идите!

Николас одернул платье Розалинды, поправил шляпку, коснулся кончиками пальцев все еще удивленно приоткрытых губ и задался вопросом, сможет ли затащить ее в постель через пять минут.

— Господи, — прошептала она, в свою очередь, проведя пальцем по губам.

— Я собираюсь делать тебе неожиданные сюрпризы в последующие тридцать лет. Что ты об этом думаешь?

Она взглянула на него сквозь полуопущенные ресницы.

— Возможно, у меня тоже найдутся неожиданные сюрпризы для тебя, Николас.

Он тихо застонал, поднял ее с сиденья и поставил на истертые сотнями ног каменные ступеньки.

— Ты абсолютно невежественна, — бросил он, не глядя на нее. — И ничего не знаешь об отношениях мужчины и женщины, не говоря уже о сюрпризах.