Магия твоего взгляда

— Я чувствую остаток некоей психической энергии, оставленный силами зла и страшным насилием.

— Вы все это чувствуете?

— Это часть моего таланта. — Он выдвинул какой-то ящик и вынул пачку бумаг. — Или моего проклятия, в зависимости от точки зрения.

— Талант не из легких, я полагаю, если учесть, что в мире столько насилия.

Он взглянул на Люсинду, и ему вдруг страшно захотелось рассказать ей всю правду, даже если она испугается и отвергнет его.

— Вы наверняка ужаснетесь, если узнаете, что я испытываю радостное возбуждение в таких случаях, как этот.

Ей удалось не содрогнуться.

— Я понимаю.

Она, наверно, не расслышала, что он сказал, подумал Калеб.

— Позвольте в этом усомниться, Люсинда.

— В вашей реакции нет ничего странного, сэр. Вы используете свои чувства так, как назначено природой. Я испытываю почти такое же чувство удовлетворения, когда мне удается составить какую-либо лечебную настойку, которая поднимет человеку настроение или даже спасет жизнь.

— В отличие от вас я не спасаю жизни или рассудки. Я ищу разгадки преступлений.

— И в процессе этого вы спасаете жизни, — настаивала она. — Точно так же, как вы спасли мальчика, похищенного сектантами и чуть не ставшего их жертвой.

Он не знал, что на это ответить.

— Можете мне поверить: кто бы ни приходил сюда с целью убийства, он ушел, выполнив свою задачу.

— Вы и это чувствуете?

— Да.

Она взглянула на пачку бумаг в его руке:

— Что это?

— Рецепты. Последний датирован вчерашним числом. На сегодня рецептов нет. — Он бросил рецепты обратно в ящик и взял лежавшую на полке газету. — Газета вчерашняя. Все произошло в этой аптеке вчера.

— Вы совершенно уверены в том, что миссис Дейкин не просто ушла из аптеки. Может, она куда-то спешила?

Он открыл ящик кассы и достал горстку монет и несколько банкнот.

— Если бы она просто ушла, то наверняка забрала бы с собой дневную выручку.

Люсинда посмотрела на деньги, и ее лицо вдруг исказил ужас.

— Вы хотите сказать, что она все еще здесь?

Он оглядел ряд небольших пузырьков с аккуратными этикетками.

— Наверху.

— И вы спокойно расхаживаете здесь в поисках улик, зная, что наверху лежит мертвая женщина?

Она была изумлена. Нет, возмущена.

— Я так работаю. Я должен получить полную картину происшедшего. С телом я разберусь, как только…

— Помилуйте! — Она направилась к лестнице. — Мы займемся телом сейчас. К вашему сведению, люди должны быть на первом месте. Улики могут подождать.

— Почему? — Он явно не понял. — Женщина умерла много часов назад. Скорее всего ночью. Ничего не произойдет, если мы займемся трупом чуть позже.

Но Люсинда уже поднималась по лестнице.

— Это дань порядочности и уважению, сэр, — сурово произнесла она.

— Хм-м. — Он стал подниматься следом. — Такое мне никогда и в голову не приходило.

— Это понятно. Вы слишком заняты поиском доказательств и улик.

— Это моя работа, Люсинда. — Он шел за ней, не желая оставлять ее одну при обнаружении тела. Тем более что она может ненамеренно уничтожить важные улики.

— Вы действительно уверены, что мы найдем тело миссис Дейкин в ее квартире?

— Прятать или перевозить трупы очень трудно и хлопотно. Да и зачем убийце убирать жертву с места преступления?

— Жертву? — Люсинда остановилась перед входом в квартиру. — Значит, вы считаете, что это убийство?

— Да, конечно. Разве мы не об этом с вами говорили все это время?

— Но может быть, она покончила жизнь самоубийством?

— Самоубийством? А зачем?

— Может, она почувствовала вину за те яды, которые продавала?

— Она занималась этим не один год. Очень сомневаюсь, что у нее неожиданно проснулась совесть.

Его начало беспокоить странное поведение Люсинды. Возможно, это потому, что им предстоит увидеть труп. Нет, не только это, решил Калеб. Что-то еще. Он терялся, когда приходилось объяснять сильные эмоции.

Он накрыл ее руку, лежавшую на дверной ручке.

— В чем дело? Что не так?

Люсинда посмотрела на него глазами, полными ужаса.

— Что, если миссис Дейкин убили из-за меня, Калеб?

— Проклятие! Так вот в чем дело. — Он обхватил ее лицо руками, заставляя смотреть ему в глаза. — Послушайте, Люсинда. Что бы ни произошло за этой дверью, это не ваша вина. Если миссис Дейкин мертва, так это потому, что она была каким-то образом вовлечена в дело об отравлении.

— А может быть, она была просто невинным наблюдателем и совершила ошибку, рассказав доктору Халси о том, что у меня есть необычный папоротник?

— Прекратите, Люсинда. Миссис Дейкин не была невинным наблюдателем. Вы сами сказали, что она уже давно продавала яды.

— А что, если яд из этой аптеки продавал кто-то другой? Служащий, например. Возможно, миссис Дейкин вообще не знала, что происходит?

— Она знала.

— Она была целительницей и никогда бы…

— Вы ведь знаете выражение «Что одному впрок, то другому отрава». Продажа ядов, несомненно, выгодное дело. А жадность — это тот мотив, который никогда нельзя сбрасывать со счетов.

Он открыл дверь, и из комнаты вырвались миазмы смерти.

— Господи. — Люсинда выхватила из кармана плаща носовой платок и прижала к носу и рту. — Вы были правы.