Магия в крови

— Костная пыль! — подхватил Хашик. — Хотя сие название никак не отвечает... Не отвечает, так сказать, сути. Под костной пылью подразумевается густая субстанция, коя получается из костей лесовой кошки, ежели их несколько дней вываривать в кипятке, и с добавлением толики корневого вазеля. Для чего ее использовала покойная старуха-травница — ума не приложу. Впрочем, среди того, что я... Что она перед смертью передала в мое распоряжение, было множество всяких странных субстанций.

— И все это здесь, у вас? — спросил Дук.

— Ну да, — Хашик, чуть не сбив со стола бутыль, махнул рукой на дверь, что вела в третью комнату. — Я был лекарем при войске, которое когда-то прошло через весь Аквадор! Мальчонкой я знавал самого Гэри Чермора — а теперь выслушиваю оскорбления от грязной карги...

Дук, услыхав знакомое имя, перевел взгляд с двери на лекаря. По щекам Хашика текли слезы. Он всхлипнул, вытер рукою нос и вновь взялся за бутыль. Терпеть дальше все это Жиото был не намерен. Выхватив бутыль из-под широкой ладони, он встал и решительно произнес:

— Желаете, чтобы емкость осталась здесь? Назавтра я собираюсь купить другую, а после — еще одну. Тут холодно, как я уже говорил, и мы можем пить вино с моим другом вагантом. А можем — с вами.

— Со мной, — пробормотал Хашик. — Лучше со мной, мальчик.

— Тогда проведите меня в соседнюю комнату, я хочу взглянуть на ваши настойки.

Глава 7

В конце концов, Дук не стал платить за них — пожалел денег — и предложил натуральный обмен. Жалкое подобие былого достоинства проснулось в Хашике после того, как Дук сказал, что может каждый вечер приносить ему бутыль ягодной настойки — не такую вместительную, как сегодняшняя, но все же достаточную для того, чтобы лекарь чувствовал себя счастливым, — в обмен на некоторую часть содержимого полок из задней комнаты. Старик задрал подбородок так, что борода встопорщилась, погрозил Жиото пальцем и назвал его «греховным мальчуганом». Пусть мальчик приносит емкости каждый вечер, но отдавать за них настойки травницы Хашик не намерен. Да, не намерен. С этими словами старик животом вытолкнул Дука из комнаты, заявив, что уже поздно и пора спать.

Покидая пристройку, Дук успел все внимательно осмотреть. В сырой хибаре лекаря стоял спертый плесневелый дух. Мебель колченогая, у пары сундуков в углу недоставало крышек, часть полок на стенах просела. В двери замок гноморобской работы — сломанный. Жиото постарался запомнить, где что стоит. На замок он обратил особое внимание. Вообще, как выяснилось, Хашик обитал в пристройке не так давно — раньше жил в паласе, но его оттуда выселили. «Происки старой карги и управляющего!» — с обидой в голосе объявил лекарь, хотя Дук решил, что причина иная. Господам, в конце концов, надоело пьянство Хашика.

Начинало темнеть, Дук проголодался и устал. Хотелось хлебнуть «травяной крови», но не ползти же на чердак башни в полутьме. Он вернулся на кухню, где Хлоя терла тряпкой посуду в лохани с грязной водой. Женщина успела лишь повернуться к нему и открыть рот, как появилась Бруна и стала бранить дочь. Они принялись ругаться визгливыми голосами, но Дук перебил их, объявив, что хочет есть. Бруна ответила в том смысле, что Дук сегодня ужин не заработал, потому что шлялся неизвестно где и неизвестно чем был занят, но все же позволила Хлое принести чугунок с остывшей похлебкой и хлеб. Пока он ел, а она мыла миски и чашки, ключница из кухни не выходила.

— Теперича спать пошел, — сказала она, когда Жиото закончил. — У нас ложатся, как стемнеет, понял? Завтра с ранья я тебя точно к работе приставлю...

— Мамаша, завтра ж все на похороны пойдут, — возразила Хлоя.

— А ты молчи, дура! — окрысилась ключница.

В просторной комнате позади кухни на полу, завернувшись в одеяла и облезлые тулупы, спали несколько слуг. Кто-то храпел, кто-то бормотал во сне. Когда Дук вошел, лежащий у стены Бард Бреси высунул голову из-под красного кафтана и поманил Жиото; Тот сел рядом, прислонился к стене.

— Я госпожу Лару видел, — прошептал Бреси. — Говорил с ней.

— И как она?

— Грустная. Боюсь, обижают ее другие господа.

— Ну, Вач-то не даст госпожу в обиду.

— Они на улицу как раз вышли. А когда назад пошли, монахи стали в дверях и Вача не пущают. Говорят — ты спать должен снаружи, где и другие слуги. Он же под дверью у госпожи Лары ночевал.

— И что вышло? — заинтересовался Жиото.

— Да что вышло... Он топор свой достал и попер на них. Там же и господа Ивар с Мелоном. Они, думаю, монахам и приказали... Ну вот, а госпожа Вача остановила и давай на господ кричать: он меня охраняет, а ежели не хотите, чтоб он внутри был, так и я снаружи останусь. Буду во дворе ночевать или в конюшне. А тут ведь дворовые вокруг, и еще как раз из селения двое крестьян приехали, стоят — смотрят. Ну, господа, конечно, не могли позволить такого, сказали монахам, те расступились, впустили Вача.

Дук обдумал все это. Надо было спешить — для чего господам не пускать толстого внутрь? Ясно, для чего...

— А я умаялся на той конюшне, — пожаловался вагант. — Я ж непривычен к такой работе.