Магию - народу!

Нет, Каменск только притворялся, причём не слишком успешно, тихим провинциальным городком. Однако, под тонким покровом внешней добропорядочности здесь кипят нешуточные страсти. Бандиты или кто там стрелял, не стеснялись действовать даже в середине дня чувствовали себя хозяевами в городе. Запуганный давлением и угрозами физической расправы ревсовет самораспустился, буквально вручив власть над городом и его жителями в руки бандитов. Не удивлюсь если здесь уже начались войны банд за территорию и ресурсы, и мы как раз слышали сейчас звуки одного из сражений этой необъявленной войны.

Поймав встревоженный взгляд Глыка я успокаивающе кивнул помощнику. Ситуация, конечно, сложная. Но нас сюда и прислали, чтобы мы тут разрешили все имеющиеся сложности, не так ли?

Выехав за пределы города извозчик повёз нас мимо полей и крестьянских домишек. Ехать было и вправду недалеко так как вскоре показались сломанные ворота в частично развалившейся стене, собранной из дикого камня. Проехав в имевшийся проём и объехав валяющуюся прямо на дороге одну створку выломанных ворот (второй, кстати, нигде не было видно) извозчик привёз нас к большому, хотя и обветшалому, трёхэтажному дому поострённому из красного кирпича, впрочем несколько тронутого временем и небрежным отношением прежних хозяев.

-Бывшее имение рода Чайкиных, -объявил молчавший всю дорогу Глинка словно был экскурсоводом. -Сим вынужденно оставляю вас так как дела железнодорожные не ждут, а Петровичу сложно справляться со всем одним. Однако по первому зову готов…

-Езжай уже, -посоветовал я ему. -А если сам захочешь вступить в милицию или в новый ревсовет, или кто другой у вас там захочет, то приезжай и пусть приезжают сюда завтра. Поговорим, посмотрим. Каждому найдём дело и применение сообразно его способностям.

Глинка в ответ только криво улыбнулся, а извозчик выпучил глаза, видно не зная кого и зачем он вёз и только сейчас догадавшись об этом.

Когда они уехали обратно в Каменск, а мы втроём остались стоять перед заколоченным не струганными досками крест-накрест входом в имение, Глык вполголоса заметил: -Не придёт он, боится.

-И хорошо, что не придёт, -решил я. -Если в милицию много таких прохиндеев набрать, то это не милиция будет, а ещё одна разбойничья банда, только со звёздами на рукавах. А если в ревсовет подобный прохиндей пролезет, то считай вместо ревсовета у тебя шиш с маслом.

-Так что же? -подала голос Маша. -Такие люди революции не нужны? Не для них она делается?

-Нужны, -сказал я. -Революция – она для всех. И таких вот «Глинок» перевоспитаем, дай только срок.

Амазонка только хмыкнула, но спорить не стала.

-Товарищ Пахучий, -попросил я. -Будьте так добры: освободите вход.

-Лучше просто Глык, -смутился орк, отрывая доски вместе с заколоченными в них гвоздями. -У нас, орков, так принято, чтобы просто по имени.

-Хорошо, товарищ Глык, учту на будущее, -пообещал я. -А пока давайте посмотрим можно тут жить или только переночевать, а завтра другое место искать придётся.

Но другого места искать не пришлось. Внутри, конечно, оказалось всё поломано. На первом этаже, в двух местах, видны следы поджога, но такого неумелого, что пламя толком и не разгорелось, так, немного стены подкоптило.

Вот я, если честно, не понимаю зачем, если свергли прошлую власть, тут же начинать всё вокруг ломать, крушить и жечь? Оно же теперь не сбежавшим господам принадлежит, а тебе. Или даже не тебе лично, а всему народу и тогда, получается, уже народное имущество ломаешь и сжигаешь, а это ещё хуже.

Чем какой-нибудь несчастный шкаф, или тумбочка, или, допустим, стул перед тобой провинились? Только тем что этот стул раньше держал на весу господские задницы? Так не было у него, у стула, выбора. Чью задницу на него посадишь, ту поддерживать и будет. Но тот же стул или кровать чьи порубленные топором остатки мы нашли в одной из комнат – это ведь чей-то труд. Кто-то старался, делал. Для людей делал. Чтобы люди пользовались его творением. Хоть и господа. А ты – топором. Зачем? Для чего? Не понимаю.

Ревком Каботкин мне как-то пытался объяснить: дескать это проявление пролетарского гнева. Веками угнетаемый народ наконец получил возможность хотя бы так, опосредованно, отомстить тому, кто всю жизнь его угнетал. Что это не бессмысленный вандализм, а чуть ли не святая месть. Не знаю. Не могу полностью согласиться со своим командиром. Мстить… стулу? Бессмысленно, если спросите меня. И ещё как-то: мелко и даже чуточку подло, словно удар исподтишка, песок в глаза или спрятанный в рукаве кастет, когда договорились решить дело по-честному, на кулаках, один на один.

Как бы то ни было, а святой пролетарский гнев изрядно разгулялся на первом этаже бывшего имения дома Чайкиных, не оставив ни одного целого предмета мебели. Что не утащили, то или порубили, или сожгли или ещё как испортили. Уж честное слово: лучше бы утащили!