Магиня для эмиссара

Я жалела, что дала ему разрешение ночевать рядом. Мужчины и женщины — две разные вселенные. У ньеров всё по-другому. Я уже знала по собственному опыту, как мужчины используют зов природы, добиваясь своих целей. Здоровый, симпатичный, молодой, неглупый, воспитанный, чистоплотный индивидуум способен своим вниманием заставить закружиться любую женскую голову. И все эти эпитеты можно было отнести к Рейну — и дерётся так, что загляденье, и умён, и сила с породой в нём есть. А что с лица не канон красоты — так и не урод. Да и поговорив с ним час, перестаёшь замечать внешность — остаётся харизма острого интеллекта, обаяние отличного воспитания и пленительная отточенность гибкой грации. А чуть длинного носа уже и не видишь.

Только при этом не факт, что цели Рейна, в чём бы они ни заключались, совпадают с моими. Что значит «глаза как небо»? Истрактовать можно как угодно, от «ньера, у вас высокие нравственные принципы» до «Сита — в голове пусто». После Андреаса я стала смотреть на такие расплывчатые комплименты с подозрением.

Рейн честный. А во фразе «я люблю тебя» есть магия. Но если ему и в голову не приходит сказать такое прямо, а вместо этого произносится нечто из разряда «что хочешь, то и думай», наверное, он не может. Значит, в лучшем случае я ему просто нравлюсь.

Мило, но мало.

Я уже поймала себя на том, что мне самой приятно разглядывать названного мужа и что его присутствие рядом меня волнует. Вот сейчас он подложил руку мне под плечи, сам затих, а мне теперь полночи ёрзать. Потому как мысли в голове вовсе неуместные.

Обычный мужчина может целоваться и делать всё остальное с почти любой симпатичной молодой здоровой женщиной. И к любви чаще всего это не имеет никакого отношения. Еду же мы не любим? Она нравится, мы её потребляем. Вот и тут так. Захотели — сделали — встали — пошли дальше. Не оглядываясь.

А для большинства женщин этот путь закрыт. Нам нужны чувства. Поэтому женщины, раз уступив, считают чуть ли не своим долгом по уши влюбиться в тех, для кого они не больше, чем средство для достижения цели или просто постельная игрушка. Для первого мужа я была средством. А кто я для Рейна? Понятия не имею. Но впредь постараюсь держать дистанцию.

Повернулась на бок спиной к соседу и закрыла глаза.

Снова серые туннели… только я не одна. Рядом Холт. Мы вместе убегаем от того, что гонится за нами… Я слышу своё хриплое дыхание, чувствую усталость и отчаяние. Всё как всегда — только теперь умереть предстоит нам обоим. Поворот и — совершенно неожиданно — коридор впереди затапливает чёрная тьма. Как я не сообразила! Если Пожиратель — какой-то вид эктоплазмы, стены ему — не преграда.

Ну вот — можно просыпаться — сейчас нас сожрут.

Но вместо этого я нащупала чёрную полосу металла на талии. Дёрнула за верёвку, поддерживающую цепь на поясе, — та с лязгом свалилась к ногам. Подняла и, выставив кольцо перед собой, начала произносить незнакомые странные слова…

Разбудил меня не Холт — из-под кровати взвыла дурным голосом ларра.

— Ссэнасс, Ссэнасс хорошая, что с тобой?

— Убьешшшь душшшу Ссэнасс… — зашипела ларра.

Проснувшийся от шума Холт за моей спиной напрягся.

— Сита? Опять?

Обнял меня второй рукой, притягивая к груди. А я пыталась сообразить — казалось, прямо перед носом маячит нечто важное. Попробую проговорить вслух, иногда это помогает.

— Рейн, слушай внимательно. Мне снился лабиринт. Мы были там вместе. И Пожиратель нас нагнал. Тогда я сняла с себя пояс, тот, чёрный, и стала читать написанное на нём заклинание. Возможно, я заговорила во сне вслух. Потому что меня разбудила Ссэнасс. Ларра испугалась, что я убью её душу.

— Ссэнасс хорошшшая, — раздалось из-под кровати.

— Замечательная, — охотно согласилась я. — Но скажи, верно ли я поняла? Можно отнять у Пожирателя душу, пленить её. И тогда он перестанет быть разумным?

— Ссэнасс не ссснает… Возмошшшно.

Ага. Значит, с завтрашнего дня и до отъезда из Паэньи стану носить этот лязгающий ужас, ошейник, ожерелье, цепь — в общем, этот артефакт — на талии. Надеюсь, он не понадобится. Но иной защиты у нас нет. И других идей нет тоже.

Руки Холта обняли меня крепче. Он часто дышал где-то у самого уха. А потом, пробормотав: «… не преступление», — приник к моей шее. Теперь часто задышала я.

— Рейн, не надо!

— Я тебе не нравлюсь?

Поцелуи в шею я любила. Так делал Андреас, пока за мной ухаживал. А потом женился — и перестал целовать. Все стало проще…

Должна ли я выполнять супружеский долг, если выходила замуж фиктивно? Бред какой-то. Но, по логике, нет. Хоть и оказалась с названным мужем в одной кровати. И он, кажется, не возражает… И, самое странное, что я не против тоже. Так почему же я боюсь превратить фальшивый брак в настоящий? Наверное, потому, что не знаю, как относится ко мне Рейн. И не хочу снова оказаться связанной с тем, кому нужна не я, а что-то от меня. Опять довериться не тому, а потом заглядывать в глаза и ждать одобрения и ласки, как собачка подачек?

Нет. Лучше не надо ничего.

Отпихнула от груди его руку. И отодвинулась.

— Сита, почему?