Магистериум морум (СИ)

— Запоминай. Пойдёшь по этой дороге в Лимс, — он показал рукой влево, туда где… — (Что же там темнеет, вдали?) — Найдёшь лавку книжника Акрохема, он часто привозит для меня редкие колдовские книги. Скажешь, что Фабиус Ренгский просит приютить тебя и дать работу при лавке. Я знаю, демоны любознательны, а в доме старика много редкостей. Он одинок, но добр и заботлив. Если останусь жив — я найду тебя. А чтобы Акрохем не заподозрил подвоха… Вот…

Маг отцепил от пояса амулет — крошечную книгу в золотом окладе — и протянул её Хелу.

— Эту книгу он сам подарил мне когда-то. Прочесть я её не сумел, но наложил на неё хорошие охранные заклятья. Она будет оберегом тебе и пропуском. Акрохем узнает тебя по ней. Он даст тебе пищу для тела, ума и кров.

Фабиус вгляделся в тонкие черты лица демонёнка.

— Или тебе нужно в нашем мире что-то ещё? Сколько тебе лет? Как ты выжил здесь?

Хел опустил глаза, вспоминая.

И маг увидел вместе с ним. Увидел патлатую, морщинистую, чёрную от солнца, скорченную болезнями женщину, что носила с собой по ярмаркам и базарам маленького уродца. Она просила милостыню под него и свои болезни. Но и заботилась, почитая живым то странное «нечто», что шевелилась в рваных пелёнках.

— Мы растём медленно, — прошептал демонёнок. — Амана носила меня на руках тридцать лет, пока я не научился хоть как-то принимать похожий на ребёнка облик. Она давала мне пищу и тепло. Она научила меня щадить тех, кого любишь. Я очень плакал, когда она умерла.

Хел отвернулся к реке, сделал несколько шагов к берегу и замер там.

«Тебя показывали на базарах, как неведомую зверушку, но научили любви, — подумал магистр. — Я же растил сына, давая ему всё, что умел. Чему научил его я?»

— Щадить тех, кого любишь… — только это и повторил он глухо.

Щадить…

Магистр знал: к тем, кого любим — мы особенно жестоки.

Он обернулся, словно кто-то дотронулся до его плеча, и увидел, что тёмное пятно на лимском тракте приблизилось, и уже различимы люди, что движутся по нему.

— Что там? — спросил он вслух, не ожидая, что Хел откликнется.

Но тот повернулся, сморгнул розоватые слёзы и уставился вдаль.

— Группа людей. Четыре по сто и ещё восемь. Они ищут тебя. Идут, движимые одной целью — найти своего бога. Они думают, что демон, которого видели в Ангистерне на Ярмарочной площади — их бог.

— Крещёные? — удивился Фабиус.

— Наверное, — согласился Хел. — Я вижу, что лица многих перечёркнуты ножом палача или руками единоверцев.

— Как они нашли нас?

— Они идут медленно, расспрашивая о вас. Они думают, что это вы, магистр Фабиус, украли у них бога.

— Вот напасть, — нахмурился маг. — Я не могу сейчас закрыть дорогу на остров. Острову нужны мука, дрова, мёд!

— Можно напустить морок, — предложил Хел. — Создать рядом ещё один остров на реке, призрачный. Крещёные будут искать путь к нему и на время оставят вас в покое.

Магистр задумчиво смотрел на тёмное пятно на дороге.

— Как сказал бы Борн — это будет обман… А я больше не хочу обмана.

— Тогда убей их? — предложил демонёнок с тем же выражением светлого улыбчивого лица.

Магистр смотрел, как чужой свет исходит из красноватых глаз, и прозревал. Он решил почему-то, что демоны подобны людям, обмяк и потерял бдительность.

Хел был порождением Ада, а Борн и вовсе — коварным глубинным демоном. С чего это человек решил, что их жалость и любовь подобны жалости и любви человеческой? С чего понадеялся, что инкуб по любой своей прихоти не зальёт остров Гартин кровью?

Да где он, в конце концов?!

А Хел? Что, если он первым делом пожрёт душу доверившегося ему книжника Акрохема? Ведь так ему проще всего будет обустроиться в людском мире?

Магистр Фабиус дотронулся до магистерского камня на груди. Хел глянул коротко, и тут же опустил глаза, но маг отдёрнул руку, словно камень ожёг его.

Демонёнок знал! Знал, что предупредив магистра, он рискует и своей светлой головой. Что маг первым делом подумает о возможном предательстве самой демонической сути, и карающая длань его опустится тут же.

Фабиус сжал кулаки. Решения не было. Не было подходящей всем правды, которая была бы жизнью, а не смертью!

— Иди же быстрее! — сказал он, ощущая, как гнев на само бытие застилает разум. — Осенний день короток, а переместиться в незнакомое место ты не сможешь! Иди!

Маг уставился в небо, но легче ему не стало. Хоть бы какая-то птица, что ли… Но нет, там было пусто — ни облачка.

Он сосчитал до десятка, медленно опустил голову: Хел всё ещё стоял, замерев, словно ждал чего-то.

— Иди! — крикнул магистр.

Он взлетел в седло и, не прощаясь, поскакал к мосту. И на середине его понял, что бросил сына на острове одного! На милость и неведомую волю Борна!

***

Борн в этот миг был выше, чем само солнце.

Он не сумел провести ночь в библиотеках людского мира. Покой стал вдруг вреден инкубу: он слишком волновал его.

Совсем недавно Борн не находил себе места, дожидаясь пока маг вернётся из Ангистерна. Оказалось, эти мучения были благом по сравнению с чувством полной безнадёжности, что охватило его теперь.