Магистериум морум (СИ)

— Я принесу нитки и иглу, — произнесла она твёрдо, чуть присела и выбежала вон.

Маг и не заметил, что Алисса ушла. Он был словно бы в полусне от усталости и бед, свалившихся на него.

Хотел было крикнуть слугу, чтобы привели коня. Поднял руку к шнурку колокольчика, но вспомнил, что Фенрир пропал, и вот так, с поднятой рукой, пошёл по лестнице вниз, намереваясь лично пойти в конюшню и подобать себе другую лошадь.

Однако во дворе выяснилось, что младший конюх, высокий чернявый парень, давно заседлал и вывел хитрого чубарого мерина, что норовил козлить, пугаясь то ли мёртвых, то ли живых.

Воздух был по-осеннему сладок, лишь тонкие дымки ночных пожаров поднялись кое-где над крышами. Громко командовали стражники, научая плотников как им лучше чинить ворота. Все свободные слуги и служанки столпились у задней стены дома, поглазеть на трупы ночных «гостей». Мальчишки тыкали тела палками, женщины взвизгивали в притворном испуге и отворачивались, но потом снова смотрели.

— Доброго восхода, мейгир, — глухо произнёс конюх, подводя чубарого. — Конёк резвый, но не такой выносной, как ваш. Бывает, дурит.

Лицо его было мертвенно-бледным. Ведь он тоже мог бы лежать сейчас во дворе, в куче трупов, если бы не выпросился на ночь проведать мать.

Фабиус кивнул, вскочил в седло.

Чубарый решил было поддать задом, но ощутил железную силу покалеченной химерой руки и присмирел.

Магистр направил коня к воротам, объехал стражников и галопом поскакал к казармам.

Алисса тем временем спустилась в свою каморку, взяла корзинку с нитками и иголками, метнулась наверх, но вспомнила про Белку и с полдороги вернулась, заглянула в кухню.

Там и нашла её, забившуюся в угол между лавкой и очагом. Понимая испуг ребёнка и не в силах ничего с этим поделать, Алисса открыла кладовую, взяла хлеб и несколько яблок, сложила девочке в подол, усадила её на лавку и заперла дверь на замок. Ключи от всех дверей в доме префекта ключница, по должности, носила на медном кольце, прикреплённом к поясу.

Решив таким незамысловатым способом проблемы ребёнка, Алисса подхватила юбки и бегом поднялась в обеденную залу, но магистра там уже не застала.

Пока женщина растерянно озиралась, инкуб, улыбаясь, встал ей навстречу, а обе дверные створки захлопнулись сами собой.

Алисса попятилась. От обжигающего взгляда Борна щёки у неё загорелись, и сердце стало стучать мелко-мелко, словно у испуганного щенка.

Когда она увидела инкуба в первый раз, здесь же, у дверей залы, она не могла дать волю страху. Фабиус бездыханным лежал тогда на холодных камнях. Она и не поняла, где взяла сил перетащить магистра через порог. До демона ли ей было? Но вот теперь он стоял так близко, что тепло его тела она ощущала телом своим — грудями, бёдрами, словно на ней совсем не было платья.

Демон встряхнул головой. Пряди его чёрных волос взвились и развились, словно змеи, брачующиеся весной на вытаявшей поляне в лесу.

Не каждый мужчина умеет красиво избавиться от одежды. Многие сильные людского мира становятся смешными, когда их застают за сниманием штанов. Но с инкуба одежда стекла сама собой, будто кожа его стала стеклянной и гладкой.

Алисса смотрела, не моргая. В животе у неё заныло, словно бы Фабиус снова опустился перед ней на колени и прижался горячим лицом к лону. Она видела, как плоть инкуба дрогнула и налилась жаром. Засветилась живым золотистым светом, будто сосуд, наполненный изнутри и тонкий в стенках.

Демон тоже смотрел на женщину, и на лице его радость сменялась удивлением. Алисса, созерцая прелести адского создания, думала… о Фабиусе, как сладко ей было с ним. Потом инкуб узрел в её глазах лицо пропавшего мужа. Алисса вспоминала его молодым. Острым и жилистым, и даже немного страшным, когда он сбросил нарядную свадебную рубаху и штаны перед их первой брачной ночью. Вот муж… он поразил её тогда в самое сердце, Фабиус — сумел это сердце согреть, а демон…

Демон будил в ней воспоминания. Красота его была сродни скульптурам, что можно увидеть в богатых домах. Такой же гладкий, словно фарфоровый. И с подсветкой. Словно позади кто-то забыл канделябр.

Алисса фыркнула, нагнулась, подняла, упавший на пол камзол, съехавший с плеч демона. Сделала шаг — подобрала рубаху и штаны.

— Я постираю, — сказала она. — А пока принесу вам халат и рубашки префекта. Ему они, видно, уже не к надобности…

Тут Алисса неловко скользнула глазами по мужскому достоинству инкуба, которое питалось всё это время совсем иными образами, нежели стирка рубашек, и всё росло. Её сковал страх. Да как же это можно? Это же не каждый конь…

Сердце застучало так, что Алисса на миг оглохла. Она прижала к животу мужскую одежду, остро пахнущую корицей, и стала пятиться к двери.

Фабиус скакал, не разбирая дороги. Он словно бы уснул, и происходящее снилось ему. Потому он не боялся посылать коня намётом на щелястые деревянные настилы улиц, не щадя ни его, ни себя.

Что было бы, оступись чубарый?

Но хитрый мерин ловко ставил копыта и всё дальше увозил впавшего в полудрёму магистра.