Магистр

Кайлин снова посмотрела на камень. Он мерцал уже более двух недель, а началось это за несколько дней до смерти Маркрана. Из-за потери своей птицы она почти не думала о том, для чего мог использоваться Созывающий Камень. Но сейчас, после того как слова Верховной Жрицы напомнили ей об этом, она заинтересовалась.

— У тебя есть какие-нибудь предположения о том, что могло случиться? — словно читая ее мысли, спросила Линвен.

— Никаких. — Кайлин подняла глаза и встретилась с пристальным взглядом Линвен. — Я была слишком поглощена смертью Маркрана. — Она на мгновение замолчала. — Возможно, что-нибудь случилось с Радомилом.

Верховная Жрица покачала головой:

— Нет. Это необычный вызов. Если бы им просто нужны были магистры, чтобы выбрать другого Премудрого, пауза между вспышками была бы гораздо длиннее.

Кайлин пристально посмотрела на Верховную Жрицу, сузив глаза:

— Откуда ты так много знаешь об Ордене?

Линвен хитро улыбнулась:

— Никогда не помешает знать кое-что о своем противнике.

Кайлин несколько секунд раздумывала. Затем показала на камень:

— Так это означает, что весь Орден созван в Амарид?

— Да.

— Часто ли они используют Созывающий Камень подобным образом?

— Очень редко, — ответила Линвен. А затем, словно предчувствуя следующий вопрос Кайлин, добавила: — Это всегда было нечасто, даже до образования Лиги.

Кайлин почувствовала, как волна предчувствия окатила ее, словно зимние воды моря Арика.

— А они использовали этот знак, когда появились пришельцы? — чуть слышно спросила она.

Линвен посмотрела на нее, и в ее взгляде чувствовалась боль.

— По правде говоря, дитя, я не знаю. Но, мне кажется, нам больше нечего бояться пришельцев. По крайней мере, настолько, насколько мы боялись, когда ты была ребенком.

Девушка чувствовала правоту Верховной Жрицы и попыталась найти в ней утешение. Но страх, словно когтями, охватывал ее сердце. Ведь камень мерцал. Значит, что-то случилось, даже если случившееся не имело ничего общего с нападением.

— Ты когда-нибудь думала, — спросила она, задумчиво вглядываясь в мерцающий церилл, — что, если бы мы с тобой могли попросту сесть и поговорить с лидером Ордена наедине, мы решили бы все проблемы и покончили бы с противостоянием и недоверием.

— Постоянно, — ответила Линвен таким тоном, что Кайлин оторвала взгляд от камня.

Девушка почувствовала, что сердце у нее забилось сильнее.

— Тогда как это можно устроить?

Линвен пожала плечами, хотя по-прежнему смотрела своими светлыми глазами на Кайлин.

— Точно не знаю. Многое должно произойти. Вот занять бы мне такое положение, при котором я могла бы рассчитывать на поддержку по крайней мере некоторых молодых жрецов.

— А мне бы снова стать связанной, и желательно с совой.

— И Премудрый новый не помешал бы, — добавила Верховная Жрица. — Насколько мне известно, Радомил достойный человек. Но он слишком осторожен.

— Что толку об этом говорить? — спросила Кайлин, чувствуя странное головокружение.

Линвен широко улыбнулась:

— Сама мне скажи. Ведь это была твоя идея.

— Это была не идея, а фантазия, праздная мысль.

— Тогда почему ты такая веселая? — напряженно спросила Верховная Жрица. — Почему у меня сердце так колотится?

— Не знаю.

— Что ж, я надеюсь, — продолжила Линвен, — что ты не будешь делиться своими фантазиями с кем-нибудь, кроме меня. Поддерживающих тебя магов может обеспокоить направление твоих фантазий.

Кайлин не стала спорить. Конечно, Верховная Жрица права. Линвен, Магистру и ей самой тайно встречаться, чтобы спасти страну? Такого никогда не произойдет. И все-таки по какой-то причине она не могла отогнать от себя эту мысль; как она знала, и Линвен тоже.

Некоторое время они сидели в тишине: Линвен уставилась на руки, а Кайлин снова разглядывала церилл. Наконец, Верховная Жрица спросила ее о жреце в лесу Тобина — своем друге, которого Кайлин часто видела во время поездок. И всю оставшуюся часть дня они говорили о другом, избегая разговоров о политике.

Но позднее, под вечер, когда Линвен проводила Кайлин к главным воротам Храма, она снова вернулась к этой теме.

— Я не знаю, сколько времени у меня осталось до того, как Арик и Дуклея призовут меня к себе.

Кайлин почувствовала, как кровь стынет у нее в жилах.

— Ты…

Верховная Жрица остановила ее, подняв палец и быстро мотнув головой. Одинокая слеза стекла по ее щеке.

— Позволь мне закончить. Я не знаю, сколько времени мне осталось, и, конечно, никто из нас не знает, сколько пройдет времени, прежде чем у тебя снова появится сова или ястреб. Но, хоть это кажется абсурдным, я думаю, у нас обеих такие же возможности положить конец распрям, которые терзают Тобнн-Сер, как и у любого другого. Еще до того, как ты сказала, что хотела бы встретиться со мной и Магистром, у меня была такая же мысль.

— Верховная Жрица, — ответила Кайлин, — ты хочешь сказать мне, что ты обладаешь Даром прозрения? — Она старалась говорить спокойно, но слова Линвен все еще звучали у нее в ушах: «Я не знаю, сколько времени мне осталось, прежде чем Арик и Дуклея призовут меня к себе…»