Магистр

Он снова проводил глазами хеландии, следовавшие вдоль южного берега Капри, и прищурился. Назойливые мыслишки не прекращали вертеться в голове. Неужто и впрямь Радин – тот самый главарь? «Пятый, который первый»? Если так, то понятно, почему огнепальные корабли бросили варягов, – друнгарий заметает следы, убирает свидетеля самым естественным образом – и чужими руками. Ведь семи лодьям противостоят три десятка неаполитанских галер – перевес, однако.

Хм. Что-то тут не сходится.

Главное же, что мешало Олегу, заключалось в следующем – простоватый друнгарий был ему чем-то симпатичен. Тем, наверное, что не лез в самую грязь придворных интриг, из-за чего оставался на вторых и третьих ролях, занимая посты ответственные, но скромные. Брезговал? Или же искусно притворялся? Поди разбери…

– Воздух! – крикнул Пончик.

Олег мигом вскинул щит на манер зонтика – десятки стрел, пущенных неаполитанскими лучниками, посыпались с неба.

– Щиты вверх!

Тяжелые стрелы на излёте задолбили по палубе, по воздетым щитам, втыкаясь в скамьи, в уложенную мачту, в борта.

Тут же загудели русские луки, тугие и убойные, креплённые моржовой костью и жилами оленя. Варяжские стрелы гвоздили воинов Неаполя, пробивая кольчуги и снося с ног. Хорошие ученики степных кочевников, русы оттягивали жильные тетивы и пускали стрелу за стрелой. Пока на галерах спохватились и прикрылись щитами, добрый десяток солидариев пал на головы гребцам или свалился в море.

– Карл! – крикнул Сухов. – Следи за галерами! У них тараны в носах – поберегись!

– Не дождутся! – проорал Вилобородый в ответ.

– Слу-ушай! – вскинул руку светлый князь. – Идём на прорыв! Заходим этим в тыл, делаем разворот – и добиваем гадов!

– У-а-у-у! – завыли булгары с савирами.

Варяги заревели, добавляя к волчьему вою рык голодного зверя. Берсерков среди них не водилось, так что никто не портил зубов, изгрызая щиты, зато все как один были исполнены рвения. Гридь никогда не делилась на слабых и сильных, лишь на старых, опытных, посвященных, и на молодых, еще не прошедших посвящения. Ни один конунг, или князь, или хан не держал в дружине неумех, самого понятия «плохой воин» не существовало, разве что в смысле личного оскорбления. Всё было проще некуда – или ты воин, или ты его жертва, его добыча.

– Следить за небом! – протрубил Вилобородый.

– Па-ашли! – заревел Клык.

Гребцы налегли на вёсла. «Пардус» понёсся вперёд, намечая себе путь между двух галер. Довольно-таки ходкие, галеры плохо были приспособлены для манёвра – развернуться на месте или отплыть в сторону у них получалось с трудом.

Неаполитанцы ярились, не слишком понимая, куда так гонят варяги. Вероятно, они полагали, что противник просто спешит убраться с линии таранного удара, – и радовались, что русы сами спешат приблизиться к галерам. Солидарии торопились отстреляться, выпуская стрелы в упор. Закричал раненый алан Баттхар из рода Сахири. Ухватился за пробитое горло хазарин Янур.

Пончик тут же пополз оказывать первую медицинскую помощь, а Малютка Свен вскочил, подхватывая два копья. Взяв короткий разбег, «малышок» одновременно размахнулся и метнул оба копья. Левое пробило насквозь капитана, правое пригвоздило к борту кормчего.

Неаполитанцы взревели, а лодья всё летела и летела. На галере забеспокоились, стали уходить с курса «Пардуса», даже обстрел прекратили. Поздно!

– Суши вёсла! – прозвучала команда.

Лодья с ходу вошла в узкий промежуток между двумя галерами. Её острый форштевень, окованный медью, с треском ломал длинные, с широкими лопастями, вёсла галер, калеча и убивая гребцов.

Следом прорвались «Финист» и «Вий», остальные лодьи обошли неаполитанцев с фланга.

Солидарии бесновались, галеры стали неуклюже разворачиваться, собираясь броситься в погоню за проскользнувшими лодьями, – южане плохо знали варягов!

Прикрытые щитами побратимов, гребцы развернули лодьи кругом. Вёсла вспенили воду, а варяги затянули боевую песню, зловещую и тоскливую, такую, что мурашки по коже и волосы дыбом.

– Вперёд! – взревел Инегельд. – Готовь крюки! Никого не оставлять в живых! Всех – к рыбам!

Семь лодий, вспенив воду в развороте, набросились на галеры, уже поломавшие свой ровный строй. «Пардусу» достался «Святитель Николай», вместительная посудина на двести человек – и ни одного раба на вёслах. Гребли и бились вольные солидарии – бились за наличные, бились за жизнь – свою и тех, кто остался в Неаполе.

«Святитель Николай» успел развернуться, и «Пардус» сошёлся с галерой борт к борту. Полетели, разворачиваясь, крюки на цепях, впиваясь в трещавший фальшборт, стягивая два корабля в одно поле боя. Десятки галерных вёсел задрались вверх, чтобы не поломаться, и варяги использовали их как абордажные мостики, с воем и рёвом кинувшись на палубу «Святителя Николая».

Первыми перепрыгнули Боевой Клык и Малютка Свен. Оба держали в руках по две секиры. Инегельд с разбегу втесал топор в грудину мощному усатому солидарию. Справа занёсся меч – князь подставил вторую секиру, лезвие ее скользнуло по клинку, срубая врагу кисть. Хороший пинок, и воющий неаполитанец слетел за борт.