Магистр Ян

Когда напряжение достигло наивысшего предела, Иоанн XXIII поднял голову и окинул взглядом собравшихся. На лице папы не дрогнул ни один мускул. Держа обеими руками большой пергамент, Иоанн XXIII поднес его к глазам.

— Ego Johannes papa XXIII, servus servorum Dei quietem totius populi christiani… — начал читать он спокойным, холодным голосом. — Я, Иоанн XXIII, папа, слуга служителей божиих, во имя спасения и сохранения мира среди христиан торжественно клянусь перед богом, церковью и сим святым собором в том, что добровольно, свободно и без какого-либо давления откажусь от тиары и передам ключи Петра в руки святых отцов сего собора — (при этих словах поднялся шум) — если Пьетро ди Луна, присвоивший себе имя Бенедикта XIII, и Анджело ди Корарио, именующий себя Григорием XII, откажутся от мнимых титулов лично или через своих полномочных представителей. Я предпринимаю такой шаг во имя блага церкви, дабы она обрела утраченное ею единство.

Люди встали со своих мест и начали креститься. Некоторые молились вслух и благословляли папу.

Сигизмунд тоже не мог скрыть своего волнения, — до цели было уже рукой подать! Римский король поднялся, положил корону на трон и быстро подошел к трону папы. Опустившись на колени, он склонил голову к ногам святого отца и коснулся губами его туфли.

Вернувшись в епископский дворец, Иоанн XXIII заперся в спальне и дал волю своему гневу. Он топал ногами, колотил кулаками по столу, бешено рычал, проклиная кардиналов, Сигизмунда, собор… Когда приступ бешенства исчерпал его силы, папа почувствовал себя слабым, вялым и жалким. Тоска и страх терзали его душу! Нет! Нет! Он должен взять себя в руки. Так недолго и расстаться с тиарой… А он не собирается никому уступать свое место! Сегодняшнее отречение? Да, собору удалось подогнать его прямо к западне! Это отречение — условное! Условное! Хотя оба лжепапы обещают подчиниться собору, собор один должен принять официальное решение по этому вопросу. Можно, конечно, оспаривать законность действий этих лжепап, поставить под сомнение правомочия их представителей. О, есть еще немало и других средств… Они помогут выиграть время. А время иногда решает все!

Он крикнул камердинера и велел ему вызвать секретаря Поджо. Завтра… завтра юристы должны подробно разработать всё, что он набросает сегодня.

— Немедленно сбегай за донной Олимпией! — сказал папа слуге.

Когда Поджо явился к Иоанну XXIII, тот уже успокоился.

— Прежде всего, необходимо заручиться свидетельством пресловутого Бенедикта XIII, в котором бы он лично отрекался от своих домогательств на папский престол. Он заявил, что не назначает никаких полномочных лиц и предлагает встретиться в Ницце с представителем собора: ему он передаст свои полномочия. На это я отвечаю: нельзя одному папе отрекаться лично, а другому — через прокураторов.[67] Я заявлю им, что поеду в Ниццу. Тут у меня будут две возможности. Если Сигизмунд пустит меня туда, то… — папа впервые за весь день улыбнулся. — Нет, больше пока ничего. Сигизмунд не пустит меня. Здесь — два решения. Я внесу предложение перевести собор в Ниццу. Собор вряд ли пойдет на это. Если он откажется, я буду упрямиться до тех пор, пока святые отцы не заставят Бенедикта выслать своих прокураторов. Взаимные препирательства надолго затянут дело.

Поджо перестал записывать и задумчиво посмотрел на папу.

— Что случилось с тобой? О чем ты задумался? — ворчливо спросил Иоанн XXIII.

— Вы, ваше святейшество, сейчас продиктовали мне свои очень ловкие, тонко продуманные планы. Они напоминают мне паутину, натянутую между двумя деревьями. Каждая ее нить прикрепляется к стволам в разных местах. Вся эта паутина в узловых точках сделана из двух или трех крепких ниток. Я вижу и того, для кого она сплетена. Это — сильный, грубый рыжий великан. Он неуклонно движется к своей цели и, не замечая вашей паутины, идет прямо сквозь нее.

Ужас сдавил папе горло. В этот миг папа готов был ударить Поджо. Но это всё равно не помогло бы папе. Секретарь прав. Надо считаться с этим суровым и беспощадным путником. В таком случае… Да, в таком случае… ему придется любыми средствами добраться до Франции, до Бенедиктовой Франции. Там у него не одни враги. Теперь бургундский герцог может и должен помочь ему. Когда тот убил вождя орлеанистов, Иоанн XXIII взял его под защиту. За смерть — жизнь. Да, Бургундия может стать последним оплотом папы. Папа теряет время… А может быть, и…

Уф! Беды обрушились на него со всех сторон!

Иоанн XXIII устало повалился в кресло. Нет, он не должен унывать. Ему придется использовать все средства, идти шаг за шагом, как по ломающемуся льду. Сегодня папа уяснил себе по крайней мере обстановку. Пора и отдохнуть. А завтра… Да, завтра всё уточнят и разработают юристы. Вот так.

Махнув рукой, папа отпустил Поджо. Хоть бы скорее пришла Олимпия! Он позвонил слуге:

— Не вернулся ли Фелипелло?

Младший паж Фелипелло был очень предан своему хозяину. Папа чувствовал это и частенько посылал его по самым интимным делам.

Слуга впустил мальчика.