Магистр Ян

Но если, не приведи господи, его положение пошатнется, они тотчас покинут его. Их союз напоминает ему упряжку быка с жеребцом. Честолюбец дʼАйи тоже сильно постарел и устал, измученный многолетними интригами: только на пятом десятке он получил первую солидную пребенду — епископство в Камбрэ. После дʼАйи снова не повезло: он поставил не на ту карту, на авиньонского папу. Это, разумеется, повредило его карьере. Лишь три года тому назад он получил из рук Иоанна XXIII кардинальскую шапочку. Ему уже шестьдесят четыре года. Легко представить себе, как исходил желчью самый тонкий и хитроумный теолог Европы, когда видел, что его обгоняют молоденькие глупцы-выскочки! Теперь он будет безудержно рваться вперед, к власти и славе. Иоанн XXIII вспомнил церемонию посвящения дʼАйи в кардиналы. Тогда он, Иоанн, перед всей коллегией назвал этого француза «ненасытным драконом, чью пасть можно лишь на время заткнуть жирным куском». Все рассмеялись. Больше всех хохотал Забарелла. Нынче этот дракон разинул пасть прямо на папский престол!

В сравнении с ним Забарелла невинный агнец. Но это, конечно, только маска. Такое впечатление он вызывает у отцов своими дьявольски утонченными манерами богатого патрицианского сынка. Его карьера? Всего лишь милая прогулка. В двадцать пять лет он стал доктором теологии и доктором права. Деньги так и сыпались ему в карман. Профессор флорентиец занимался адвокатской практикой, нес дипломатическую службу, получал пребенды. На пятьдесят втором году Забарелла стал кардиналом римской курии. Бог знает, как сумел он возвыситься за такое короткое время. Он только не удосужился стать настоящим священником. Разумеется, это мелочь для такого ценителя красоты, знатока поэзии и пламенного философа! Забарелла может доказать всё, что только ему заблагорассудится. А хитер он, чертов язычник, как лиса! Это делает Забареллу еще более опасным.

Если бы он, Иоанн, был таким же изворотливым, как дʼАйи или Забарелла, то не знал бы теперь никаких забот. Впрочем, у него есть и кое-что общее с ними, только слишком мало. Грустно вспоминать, какой только грязью не обливали папу его противники. Правда, он ни с кем не нежничал, — кровь лилась то там, то здесь… Но он — неуклюжий мясник по сравнению с алчным хищником дʼАйи, неумолимым смерчем, готовым снести с лица земли всё, что попадется ему на пути. Да, любая жертва Бальтазара Коссы — пустяк, если вспомнить, сколько людей погубил этот дракон, не пролив ни капельки крови. А Забарелла?.. Иоанн XXIII — когда он был еще Коссой, — тоже сочинял стихи, пускал слезу во время чтения Вергилия и одерживал победы на философских диспутах. Однако он не выковал, как Забарелла, из своих идей никаких ножей, мечей и кинжалов, не избежал с их помощью шипов законов, придворных интриг, не проник в душу друзей и врагов, — не достиг той цели, к которой тот пришел с холодным благоразумием! Опасный соперник!

И всё же папа пригласил к себе сегодня Забареллу.

Папа не сразу решился на это, — он сознавал, что ему не привлечь волка в мантии и поклонника красоты на свою сторону. Но по натуре папа, прежде всего, вояка. Ему не к лицу завязывать мелкие стычки на флангах, когда он может ударить неприятелю в лоб. Папе некогда вынюхивать, выслеживать и дипломатично наблюдать за ходом событий. Он хочет любой ценой добиться определенности. Всякая неясность пусть поскорее останется позади. Если ему суждено пасть, он должен знать это! Папа не может ждать, — у него нет на это времени. Он слишком стар…

Наконец, папа ничем не рискует. Абсолютно ничем. Разве его престиж пострадает, если Забарелла выскажет ему горькую правду? До сих пор кардинал был верен папе. Забарелла охотно давал советы, если они ничего ему не стоили, но щедро оплачивались папой. Если положение папы пошатнется, он за верность Забареллы не даст и одного сольдо. А теперь? Почему бы Забарелле не продаться папе! Да, продаться… Ведь приближенные Иоанна XXIII даром не говорят ему ни слова. Пусть он продаст папе такие сведения, которыми не дорожит и которые не скомпрометируют его.

Взвесив всё это, папа пригласил к себе опасного соперника и заклятого врага в гости.

Собравшись с духом, Иоанн XXIII вошел в маленькую приемную. Там уже сидел Забарелла, одетый в алую кардинальскую мантию.

— Встань, сын мой! — сказал папа, когда тот опустился на колени, чтобы принять благословение. — Встань и садись сюда, напротив. Я просил тебя навестить меня. Мне хочется побеседовать с тобой, как беседует отец со своим самим умным сыном, когда старику предстоит сделать серьезный шаг. Благодарю тебя за то, что ты пришел ко мне. Я был бы счастлив, если бы нам удалось поговорить откровенно, ибо обоих нас соединяют одни и те же братские узы — узы святой церкви.