Магистр Ян

— Ну вот… Я сделал то же, что этот прохожий. Я заметил, как зашаталось здание церкви. Оно может рухнуть и похоронить под обломками всё христианство. Когда я сказал об этом святым отцам, они назвали меня еретиком и прокляли.

В комнате воцарилась тишина. Люди стояли, не спуская глаз с Гуса. Он заметил тревогу слушателей и предугадал их вопросы. Теперь ему, пожалуй, придется ответить на них и кое-что рассказать о себе:

— Уповаю на бога, что он сделал меня верным сыном церкви. Но позволительно ли считать правой такую церковь, которая выдает за божий закон то, чего сама хочет? Христос оставил всему христианству и, стало быть, его церкви свои заповеди. Разве может молчать слуга церкви, если она отказывается от этих заповедей? Может ли быть проповедником тот, кто мирится с пороками своей братии, пороками священников? Христос за это осуждал иудейских священников — и они выдали его на расправу, я осудил папу — и он вызвал меня на суд.

Но если бы я не был священником, то всё равно не стал бы молчать. Мне даны глаза, чтобы видеть, а уши, чтобы слышать! Как мог бы я молчать и оставаться христианином, видя, что наша церковь отступает от Христова учения?

Всех священников, начиная от папы и кончая последним фараром, обуяла золотая лихорадка. Она превратила человека в разбойника, вора и убийцу. К чему недавно призывал христианство папа Иоанн XXIII? К убийству, к войне против неаполитанского короля, наемника другого папы — Григория XII. Третий, авиньонский папа Бенедикт XIII утверждает, что только он законный папа. Каждый папа проклинает своих соперников-противников, называя их антихристами. Во имя чего дерутся между собой эти папы? Может, во имя спасения христианских душ? Ни в коем случае. Они борются за Рим, за земли, за доходы. Только из-за презренной мамоны папы раскололи единство христианской церкви. Они набросились на ее части, как собаки — на кости.

Какая уйма золота понадобится папам для завоевания всего мира! Им нужны деньги на содержание войска, на плату союзникам, подкуп колеблющихся партнеров, королей и князей, архиепископов и епископов. Они раздают доходные должности и места — монастыри, церковные округа — своим приверженцам, даже не задумываясь, достойны ли те таких благ. Борясь за власть и поддерживая свой авторитет в глазах подданных, лжепапы не жалеют денег на содержание пышного двора с толпой слуг, на роскошные облачения и богатые дароносицы. Примеру пап следуют архиепископы, епископы, аббаты и простые священники. За ними гонятся миряне. Мы видим роскошь короля, драгоценности проститутки, золотые бляхи на уздечках, седлах и шпорах, сверкающие ярче алтарей.

С тех пор, как христианской общиной стали управлять корыстные пастыри, ее поразили неслыханные пороки. Как же они пекутся о своей пастве? Они мерят достоинства своих овец по густоте их шерсти. Худые овцы, бедные шерстью, им не нужны…

Уже много дней Гус доверял свои мысли одной бумаге, — вот почему его проповедь словно вылилась из сердца. Ему казалось, что он снова стоит за кафедрой. Не важно, что новые слушатели не говорили на языке его вифлеемских прихожан. Ему не мешало и то, что он не знал никого из них по имени. Они, как и пражане, жадно ловили каждое его слово, каждое движение, с нетерпением ожидая, что скажет он еще. Это чувство было хорошо знакомо Гусу. Люди поняли то, что минуту назад было неведомо им, нашли в его речи исчерпывающие ответы на вопросы, волновавшие их. Новые слушатели магистра мало чем отличались от вифлеемцев, его земляков, приходивших к нему каждое воскресенье послушать проповедь.

— Один человек смотрит на мир своими глазами, — продолжал Гус, — а другой — через очки золотой лихорадки. Первого радует жизнь, второго — смерть. Папе приятна кончина каждого архиепископа: веди после нее он перепродаст освободившуюся должность. Претенденты на это место радуются смерти своего предшественника. Фарар радуется смерти своих прихожан: на похоронах и заупокойной мессе он зарабатывает. Золото мешает человеку ценить вещи по их достоинству, и он нередко поступает вопреки духу Священного писания. В Священном писании, например, говорится о чистилище. Что за прок от него, если богатый купит у папы индульгенцию, прощающую ему грехи, и избавится от кары? На какие деньги были построены все эти богатые монастыри, если не на пожертвования за упокой души и не за выкуп ее из чистилища? Стало быть, чистилище создано только для бедняков, которые не могут заплатить ни за упокой души, ни за индульгенцию. Но когда господь призовет людей на страшный суд, он не станет заглядывать в их кошельки и проверять, полны ли они… А вот церковь судит ныне о верующих по их кошелькам.