Магиум советикум. Магия социализма

Казалось, лестница не кончится никогда, но солнечный свет, ударивший в глаза, возвестил о том, что Саша на гребне плотины. Глаза заслезились, ноги подогнулись, и лекарь рухнул на колени, упершись руками в теплый и колючий бетон. Каждая клеточка организма требовала отдохнуть хотя бы минуту, хотя бы полминуты, но в ушах звенели слова Деда: «Спасай станцию! Спасай плотину! Если станцию затопит и плотину прорвет, погибнет весь поселок!»

Неожиданно тряхнуло, и лестница с грохотом рухнула, а Чеснокова обдало водой. Гидра понимала, что пытается сделать дежурный смены, и бросила все силы, чтобы помешать этому. Усталость куда-то делась, лекарь подскочил и рванул к затворам первого гидроагрегата. Его накрыла еще одна волна, вырвавшаяся снизу, сбила с ног и потащила за собой. Руки скользили по бетону, пытаясь за что-то уцепиться, но ничего не находили.

На сей раз у воды не хватило сил, и она вынуждена была отпустить человека. Ненадолго.

Снизу за этой битвой внимательно следили восемнадцать человек.

Николай увидел смутно знакомый образ. Тот пробуждал какие-то странные эмоции и воспоминания, но что-то в нем было не так. Такого не бывает. Он ломал что-то в голове, крича о нереальности происходящего. Сознание пыталось избавиться или от образа, или от происходящего, но Ленин в воинском шлеме не исчезал. Третьяков дернулся, будто от нашатыря, и с ужасом осознал, кто он, чьим орудием только что был и в каких целях его использовали.

«Спасибо, Дед», – шепнул Николай, понимая, кто его сейчас вытащил из этого ужаса, используя последний, грубый, но действенный способ вернуть мага в сознание. На этот нереальный образ якорили всех магов, прежде чем разрешать им применять силу самостоятельно.

Третьяков знал, что пытается сделать Гидра: как она, проникнув в его сознание, узнала о миссии Чеснокова, так и он, побывав ею, узнал, что Гидра пытается того убить. Стихийная магия оказалась бесполезна: невозможно силами стихии победить саму стихию. Но оставался еще один выход. Ленинский значок – проклятие мага, но и его последняя надежда. Это запасной парашют и атомная бомба. Его не используют для спасения жизни, обычно активация означает смерть мага.

Николай сорвал титановую пластинку с груди и направил на Гидру. Запасенная в ней колоссальная сила рванула, высвобождаясь плазменным лучом. Вода с шипением начала испаряться, опаленная трехголовая тварь взвыла, стала извиваться, попыталась дотянуться до обидчика, но не смогла. Чистая мощь, вложенная лучшими советскими магами, делала то, ради чего годами лежала спрятанной.

Третьяков успел соорудить небольшую подушку из воздуха, но раскалившийся значок жег руки и грудь, жар плазмы опалял лицо. Боль пронзала всё тело, но Николай управлял лучом, всё дальше и дальше отгоняя взъяренный дух Енисея. Маг понимал, что сгорит: человеческое тело таких температур не выдержит, но это его не волновало. Саня должен успеть – это всё, что сейчас имело значение.

Волны лизнули ноги Третьякова и отступили. Вода перестала прибывать. Николай улыбнулся, хотя со стороны это выглядело как оскал. И в эту секунду перед ним повис образ Михаила Ивановича

– Коля, сила значка вот-вот закончится, но затворы сброшены, плотина устоит, так что можешь уходить. Есть вариант спасти станцию и хорошенько достать Гидру, если через тебя пропустить чужую магию. Сколько ты еще выдержишь?

– Не знаю… – обожженные губы двигались с трудом. – Давайте.

Плазменный луч погас неожиданно и мгновенно. Только тогда Николай взглянул на собственные руки и застонал. Стон отозвался дикой болью по всему телу: воздушная подушка предохраняла тело, но не могла полностью закрыть его от «последней надежды».

Сашка ввалился через разбитые окна машинного зала и кубарем покатился по полу. Ему до этого не приходилось летать на чужой магии. Но на синяки и ссадины он не обратил внимания. Вскочив на ноги, встал сзади напарника, положив тому ладони на плечи. У Третьякова не было сил удивляться или спрашивать, он просто принял это как должное. А вот Дед, кажется, только этого и ждал.

– Начинаем! – крикнул он не только сотрудникам, но и коллегам у плотины.

Восемнадцать магов накрыли свои ленинские значки ладонями, и восемнадцать потоков силы потекли в значок Третьякова, где они собрались в единый луч, не уступающий плазменному.

Николай дернулся, будто через него прошел электрический разряд. Если бы сзади не стоял лекарь – он бы упал, сожженный: сил не осталось даже на воздушную подушку, но Чесноков оказался хорошим лекарем. Жизненно необходимые органы восстанавливались быстрее, чем сгорали, и это напоминало сумасшедшую гонку со смертью. Спаленная кожа, мясо – это всё потом можно нарастить, но нельзя восстановить обгоревшие легкие или печень.