Магизм и единобожие

Таким образом, почти треть книги уже по внешним признакам не может принадлежать Давиду. Но достоверные свидетельства Книг Царств указывают на то, что Давид, действительно, был певцом и музыкантом, что он слагал песни и религиозные гимны (1 Цар 16,17; 2 Цар 1,19 cл.; 6,5; 7,18 cл., 22). О поэтическом творчестве Давида говорится также в 1 Парал 16,7.

Какие же псалмы можно приписывать Давиду? Прежде всего некоторые из его гимнов вошли, очевидно, в другие, утерянные сборники. В частности, сюда относятся элегия на смерть Саула и элегия на смерть Авенира. Из тех же, которые вошли в Псалтирь, прежде всего следует указать на Пс 17. Красочный антропоморфизм в изображении Ягве, Который спешит на помощь царю, есть доказательство его древности и дает представление о подлинной религии Давида. Этот же псалом вкладывается в уста Давида в 2 Цар 22.

В Пс 23, в его второй половине, мы видим гимн в честь вхождения Ковчега. Уже со времени Соломона Ковчег стоял неприкосновенно в храме. Шествие Ягве на походном троне есть указание на досоломоново время.

Псалом 28 очень древен. Он настолько близок к угаритским гимнам, что Олбрайт даже готов видеть в нем переделку финикийского псалма (о сходстве образов псалма с ханаанскими поэтическими образами см.: J. McKenzie. The Book of Psalms, p. 45).

Псалом 8 отражает дух свободных кочевников. В нем нет упоминания о солнце, а говорится лишь о ночных светилах. Это черта, отличающая пастухов от земледельцев. Псалом может относиться и к додавидовому времени.

Наконец, Пс 67 указывает на Давидово время. Он начинается словами, которые были сигналом для поднятия Ковчега, и имеет много точек совпадения с угаритскими гимнами Ваалу.

Вероятно, этими псалмами нужно ограничиться, если мы ищем тексты Х в.

Откуда же появилась на другах псалмах надпись "ле Давид"? Опять-таки объяснение можно найти в свете угаритских памятников. "Надпись "ле Давид", говорит А. Вайсер, - вряд ли должна была первоначально называть автора... Более правильное значение этого выражения - "для Давида" - по аналогии с угаритскими параллелями - указывает на царя из рода Давида, для которого, как для члена династии и носителя обетования Давида и его "помазанника", подобает исполнять за праздничным богослужением соответствующие песнопения" (A. Weiser. Einleitung in das AT, S. 253).

Современная библейская наука выделяет в Псалтири группу так называемых "царских псалмов" (2, 20, 21, 45, 71, 109, 131, 143). Они являются развитием темы пророчества Нафана, которое содержало обетование дому Давида (McKenzie. Op. cit., p. 13). Эти псалмы носят черты допленной царской эпохи, и надпись "ле Давид" означает, что они пелись в честь его потомков. К этой категории относятся основные мессианские псалмы (см.: RFIB, I, р. 606).

До возникновения нынешней Псалтири (IV-III вв. до н. э.) существовало несколько сборников псалмов. Наиболее древним сборником были псалмы 3-40, большинство которых носит надпись "ле Давид". Вторым по времени сборником была так называемая "Элогистическая псалтирь" (41-82), отличающаяся тем, что там употребляется имя Божие "Элогим". По мнению Вайсера, Элогистическая псалтирь является "одним из наиболее ранних самостоятельных собраний" (A. Weiser. Op. cit., S. 255).

Большинство псалмов возникло как храмовые песнопения. Однако многие из них являются индивидуальными молитвами, которые лишь позднее получили храмовое употребление.

"Значительная часть псалмов - отмечает Б. Typaeв, - обнаруживает, несомненно, признаки (по богословскому миросозерцанию, историческим намекам) происхождения во время второго храма". Именно эти псалмы, по словам историка, есть как бы завершающий этап ветхозаветной религиозности - "звено, связующее Исайю и Иеремию с Евангелием" (Б. Тураев. История др. Востока, 2, с. 282).

6. АВРААМ, ИОСИФ, МОИСЕЙ: ИХ ИСТОРИЧНОСТЬ

Сто лет назад, когда библейская наука фактически еще не вышла за пределы литературной критики, историческую реальность многих событий и лиц в Ветхом Завете легко было ставить под сомнение. Однако после того, как археологические открытия пролили свет на прошлое Ближнего Востока, литературный анализ должен отступить перед свидетельствами памятников, извлеченных из песков. Русский читатель хорошо знаком с историей этих открытий по ряду талантливо и ярко написанных книг. (Достаточно указать на книгу К. Керама, Боги, гробницы и ученые, М., 1961, или 3. Косидовского, Библейские сказания, М., 1966, где впервые дан сравнительно объективный очерк библейской археологии. Из западных книг отметим: W. Albright. Archaeology of Palestine, 1945; J. Finegan. Light from the Ancient Past, 1946; W. Keller. The Bible as History, 1963.)

Археология привела к пересмотру многих крайних воззрений старой критики, и в частности ее скептического отношения к реальности ряда библейских персонажей.