Магнат

— Надеюсь, что ты понимаешь, Калеб, потому что ты не можешь точно знать, что она исцелилась от всей той боли. На самом деле, она еще не исцелилась. Я говорю это все тебе для того, чтобы ты рассчитывал на долгосрочную перспективу с Брук, ты должен позволить ей взять контроль над своей жизнью. Если ты попытаешься надавить на нее, загнав в угол, она убежит от тебя так далеко и быстро, как только сможет и не вернется назад. Это моя самая дорогая внучка. Я знаю ее. Я знаю, что ей нужно, чтобы удержать ее демонов в страхе.

— Я понимаю, и честно говоря, я испытываю к ней те же самые чувства. Я смогу быть терпелив, и у меня есть план, миссис Кастерлей… черт побери… я имею в виду, тетя Эллен! — Ее слова расстроили меня, потому что все, что я услышал было правдой. — Я услышал вас. Извините за язык, снова.

Она засмеялась от моего явного шока, что я бесконечно путаюсь.

— Ты всегда очень уважительно относился к старшим, Калеб. Думаю, твой отец воспитал прекрасных детей.

— Спасибо, что вспомнили его. Думаю, он был бы очень рад за вас двоих. Он бы волновался, также, как и вы, и праздновал бы со всеми сегодня. — Я заметил, что она упомянула только моего отца, а не мать. Мне стало интересно, с чего их отношения на протяжении многих лет были столь прохладными. Хотя они и не могли быть дружескими, потому что моя мать никогда не станет дружить с обслуживающим персоналом… никогда. Мадлен Блэкстоун предпочитает удерживать свою границу статуса во все времена. Вот почему на этой свадьбе она чувствовала себя несколько некомфортно, вынужденная стереть эти границы, фальшивой улыбкой на лице.

— Я думаю, что твой отец так и сделал бы, — сказала она с поклоном, — но теперь, Калеб, я хочу знать, что ты, действительно, чувствуешь к моей Брук. Ты любишь ее или она всего лишь развлечение для тебя после потери любимого отца?

Ого. Вот так запросто прямо за горло, приставив нож. Миссис Кастерлей… бл*дь… тетя Эллен . . . не стала ходить вокруг да около, а ударила чертовым копьем в самую сердцевину. Поскольку я запнулся, она решила продолжить:

— Я прошу прощения за прямолинейность, Калеб, но ты должен понять, я — единственная ее семья, потому и задала тебе этот вопрос, как очень заинтересованный родитель. — Она качнула головой, усиливая акцент на своих словах. — С моей стороны, вполне разумно поинтересоваться, учитывая сколько Брук пережила. Она не должна снова испытывать разочарование и боль. — Заключила Эллен, отчетливо дав мне понять, что если я только попробую обидеть ее внучку, она ответит мне тем же.

Мне понравилось, что она сразу же «брала быка за рога». Она имела полное право защищать свою единственную внучку, что она и делала по большей части. Она взяла на себя роль ее родителей. Поставив себя на ее место, я точно мог сказать, что не был бы так любезен с парнем, который бы «спал» с моей дочерью. Я бы хотел получить его яйца на блюдечке, если бы он только подумал обидеть мою дочь… но если он будет иметь к ней какие-то чувства, то все обсуждаемо.

— Я люблю ее. Она не развлечение для меня, — сказать правду для меня оказалось очень легко.

— Я так и думала, но просто хотел услышать это от тебя лично, Калеб. — Теперь она по-настоящему мне улыбнулась.

— Я собираюсь на ней жениться, — ляпнул я. Она приподняла бровь. — Я знаю, что она еще не готова, и готов ждать, — заверил я ее. — И тогда я приду к вам и попрошу ее руки.

Выражение Эллен снова смягчилось, и мы перешли на несущественный разговор, словно ни о чем столь важном и не говорили. Сильная, нежная, решительная, добрая. Четыре слова, которые однозначно подходили к женщинам Кастерлей. Ну, скоро будет две женщины Блэкстоун, когда я осуществлю свое желание.

— О чем вы с Нэн говорили? Со стороны ваш разговор выглядел довольно напряженным, — спросила меня Брук через несколько минут, когда вернулась ко мне после того, как ее ранее увели с собой мои сестры.

Я взял ее за руку и дотронулся губами.

— Мы говорили о том, насколько ты дорога нам.

— Калеб…

В ее глазах появились слезы, пока она смотрела на меня. Я почувствовал, что она боролась с ними, услышав мой ответ, но сейчас я понял, как работали ее эмоции, и слезы были подтверждением того, что она, действительно, мне верила.

— Все хорошо, детка. Между твоей бабушкой и мной все хорошо. Ей просто были необходимы некоторые заверения с моей стороны, и я был счастлив ей их предоставить. Она также настояла, чтобы отныне я называл ее тетя Эллен.

Она глубоко вздохнула и подарила мне одну из своих полу грустных улыбок, которую я признавал ее подписью — Брук все хорошо, а теперь улыбнись.

— Я хочу тебе кое-что сказать сегодня позже вечером, когда мы останемся наедине, — сказала она все еще улыбаясь.

— О? Это то, что я хочу услышать? — Я готов был, черт побери, молиться тому, что хотел бы услышать.

Мое сердце ускорило темп. Я не хотел надеяться, но в голове крутились слова, которые я больше всего хотел от нее услышать, я ничего так не хотел в своей жизни.

Простые три слова.