Магнат

— Простите, дорогая, не в моих правилах перебивать кого бы то ни было, но я не могу взять в толк, почему вы именно мне рассказываете об этом? Не лучше ли обратиться в полицию или в ФБР?

На этот раз последовала более долгая пауза, пока в трубке снова не зазвучал голос женщины.

— Я понимаю, почему вам мой рассказ кажется несколько странным и неуместным, но ни полиция, ни ФБР не могут мне помочь, ведь у меня нет прямых доказательств. Однако я уверена, что здесь что-то нечисто, и я должна в этом разобраться. Вы были сенатором, мистер Коннери, и участвовали в раскрытии самых серьезных заговоров. Вы знаете, что такие заговоры на самом деле существуют, и у вас есть возможность выйти на нужных людей. У меня ничего этого нет. Все, что мне нужно от вас, — это немного вашего времени и несколько советов.

Преодолевая боль, Джефф пытался вникнуть в смысл ее слов; женщина говорила искренне, и ее голос звучал интеллигентно. Для него, наверное, было бы лестно завести знакомство с женщиной, которая работает в программе телевизионных новостей. Наверное, это так, но…

— Послушайте, миссис Меррит, — сказал он, — я не знаю, как у вас оказался мой номер телефона, но я только что проснулся после кошмарной ночи. Все, что я могу сделать, — это высказать свое личное мнение: кем бы ни был ваш муж, но, возможно, именно то, что он проник на территорию охраняемого лагеря боевиков, и послужило причиной его смерти. Я думаю, вам никогда не удастся доказать, что это было убийство, или разыскать человека, который его совершил; даже если вам удастся найти убийц, они, как мне кажется, все равно избегут тюрьмы. Я сомневаюсь, что это заговор. Не в моих правилах говорить резкости, но я советую вам смириться с мыслью о его смерти и ничего не предпринимать. — Он засмеялся. — Но, разумеется, не берите пример с меня.

Ее голос звучал довольно холодно, когда она сказала:

— Может быть, мне удастся помочь вам вернуться?

— О, думаю, вы с этим справитесь, ангелочек. Но только я слишком ленив, чтобы рассматривать такую перспективу.

— Вы не поняли. У меня есть письмо…

Он резко бросил трубку и с силой выдохнул воздух. Затем подошел к камину и помешал обгорелой палкой отдающую сыростью золу. Он решил развести огонь после завтрака, самонадеянно предположив, что его желудок в состоянии удержать хоть какую-нибудь еду. Джефф чувствовал странную, необъяснимую печаль после разговора с этой женщиной. Ему было жалко, что Гейб Меррит, кто бы он там ни был, умер. Что ему самому уже стукнуло сорок пять лет, что он законченный алкоголик и занимается на песчаной косе этого прекрасного острова медленным самоубийством. Возможно, он должен был попытаться встретиться с ней. Но, разумеется, он никогда не решился бы на это за стенами своего дома, и ей пришлось бы долгие часы дожидаться его в одном из ресторанчиков и чувствовать себя при этом последней идиоткой.

Джефф вернулся в спальню, где все еще попахивало пьяными любовными утехами. За окном растекалась голубизна дня. А девушка лежала в прелестной наготе, свернувшись, как котенок, среди простынь и одеял, наброшенных на нее Джеффом. Эта чудо-девочка, студентка-второкурсница Редклифского колледжа, проводила свои каникулы на Гулль-Айленде, обслуживая столики в одном из дорогих ресторанов за нищенское жалованье и жалкие чаевые. Она потихоньку подобралась к его отмели, что часто делали разные очаровательные девочки, и увидела его, когда он одиноко бродил среди дюн лишь по привычке к подобным рекламным трюкам.

Она вышла на отмель в своих джинсиках и свитере, а ее шелковистые волосы, рассыпавшиеся по ветру, время от времени падали на ее веснушчатый нос. Он позволил ей излить душу в рассказе о смутных временах, которые наступили на земле после золотого века просвещения, дарованного людям годами благословенного царствования его семьи. В ее глазах даже появились слезы, когда она заговорила о трагедии, случившейся со старшим братом Джеффа. Он пригласил ее пообедать в ресторанчик, хозяин которого хорошо знал его и усадил их за столик в углу, подальше от любопытных глаз. Они поели крабов, выпили шампанского и вернулись к нему домой, где всю ночь занимались любовью. Как и остальные, она была почти невыносимо, рабски покорна в постели. Для Джеффа такое расслабление было просто необходимо, как текущий ремонт.