Главнокомандующему российской эскадрой на Средиземном море Его Высокопревосходительству господину генерал-аншефу графу Алексею Григорьевичу Орлову.
Ваше Сиятельство!
Во исполнение поручения, данного мне Вашим Высокопревосходительством, имею сообщить следующее.
Особа, интересующая Вас, выдает себя за родную дочь императрицы Елисаветы от ее тайного брака с графом Разумовским. Имянем она обладает таким же — Елисавета. Ребенком двух лет якобы была оная свезена на юг России, в Малороссию к родственникам графа Разумовского, казакам Дараганам в их поместье Дарагановку, кою народ прозывал Таракановкой. Толкуют некие, что царица-мать в шутку прозывала девочку Тьмутараканской княжной. Сперва ее снабжали, чем надо, перевозили с места на место: из Малороссии в Сибирь, затем в Персию, где она жила у одной старушки в Испагани, потом в Багдад. Сие мною лично слышано из уст ее секретаря некоего ляха Чарномского, вызвавшегося добровольно служить ей. Это человек сорока лет, бывший рубака и дуэлист, некогда весьма и весьма богатый, бросивший все свое состояние к ногам «княжны», в которую, верно, без памяти влюблен. Сведения о ее прошлом он клятвенно подтвердил мне в личной беседе, устроенной моим знакомцем маркизом де Марином, который тоже подпал под дьявольское обаяние сей «княжны» (как и иные, но об этом позже), но можно ли верить человеку, связанному с конфедератами, ищущими любую возможность подставить ножку России?
После смерти императрицы ее потеряли из виду и наконец забыли. Возможно, и она забыла, кто она такая, однако, как говорят, нашлись добрые люди, напомнили.
«Княжна» начала свой вояж: она объявила себя воспитанницей турецкого вельможи княжной Алин Эметте и… наследницей Российского престола. Попутешествовав по Персии, с почетом и свитой, преимущественно из поляков и иезуитов, Эметте появилась в Германии, Киле и Берлине под именем принцессы Пиннеберг и едва не вышла замуж за немецкого принца из княжеского дома Нассау. Затем она посетила Лондон и Париж под именем принцессы Азовской. В Венеции, где она сейчас проживает, она зовется «Всероссийской княжной Елисаветой» и, по слухам, собирается ехать в Стамбул к султану, а затем в Рагузу (Дубровник) искать защиты своих прав в его армии, воюющей с нами на Дунае. Французский двор уже выбирает помещение для нее в доме своего консула и готов оказать ей всяческую поддержку и содействие.
Теперь, Ваше Сиятельство, что касается самой Алин Эметте.
Первое, что бросилось мне в глаза, это ее совершенно вульгарный практицизм, расчетливость и жесткость, ежели не жестокость. Всех, кто ее окружает, она обирает до последней нитки! Князя Филиппа Лимбургского, своего очередного «жениха», она заставила оплатить все ее векселя на баснословные суммы, чем привела его в совершеннейшее разорение. А человека, узнавшего ее как содержанку богатого старика, она, посредством того же князя Лимбургского, упрятала в тюрьму, и это притом, что сей человек был другом князя! Воистину, влюбленный ума лишен.
Всюду толкуют, что она красива, умна и обаятельна. Верно, она умеет пробуждать в мужчинах фатальную страсть, как Клеопатра, коли все, от герцогов Эмбса и Рошфора и до князей Лимбурга и Доманского, ее натуральные рабы, не говоря уж о маркизе де Марине. Она положительно роковая женщина, некий падший ангел, коего то и дело бросаются спасать благородные рыцари. Благородные, но слабые к ее чарам. К тому же, говорят, она немного косит, а сие отличительная черта всех ведьм.
Да, я обещал Вам, Ваше Высокопревосходительство, рассказать о маркизе де Марине, тем паче что он поведал о «княжне» весьма много интересного.
Бедный маркиз! Когда я увиделся с ним, то совершенно не узнал его! Выглядел он так, как натурально выглядят усопшие на смертном одре.
«Она порабощает души, — сказал он мне, мало не плача. — Мне, блестящему вельможе самого блестящего двора в мире, она предложила стать ее интендантом. И я согласился! Стать мальчиком на побегушках у неизвестной женщины с неизвестным прошлым! Я бросил двор, бросил замки на Луаре, бросил все, что имел! Я подписывал ее векселя на чудовищные суммы. Я следовал за ней повсюду! И сам не заметил, как низко пал. Чтобы добывать для нее деньги, я сделался карточным шулером, и от меня отвернулись все! Мне всегда нужны деньги. Только с деньгами я могу показаться к ней. Я ненавижу ее, когда ее не вижу. Но она велит, и я скачу, куда она прикажет, дабы помочь ей бежать от долгов. О, она демон! У нее не только разные имена, но, клянусь, и разные лица! Вот ее волосы кажутся совсем черными и глаза становятся как уголь — она истинная персиянка. А затем ты видишь, что на самом деле ее волосы темно-русые, а лицо нежно-румяное и с веснушками. Она истинная славянка! А вот она повернулась в профиль, и этот хищный нос с горбинкой, и этот овал… Дьявольщина, но она уже итальянка! Она мое проклятие! И если вы пришли убить ее — умоляю, сделайте это скорее».
Вот истинные слова человека, находящегося в свите сей «княжны». Помимо его и секретаря Чарномского, в ее ближнем круге состоят ее «близкий друг» князь Радзивилл и его сестра графиня Моравская, княгиня Сангушко, граф Потоцкий — глава сплотившейся против нас польской конфедерации, староста Пинский, граф Пржездецкий и несколько радзивилловских офицеров. Все они величают ее «ваше высочество» и не смеют сидеть в ее присутствии.
Русского языка «княжна» не знает. «Забыла». Так она отвечает всем, кто об этом спрашивает. Она располагает французскими списками завещания императора Петра Первого и духовной Елисаветы, по коей императрица завещает престол ей. Имеются якобы и оригиналы, которые из-за боязни покражи она хоронит в секретном и одной ей известном месте.
Недавно она тайно виделась с путешествующим по Европе графом Шуваловым, бывшим в свое время фаворитом императрицы Елисаветы. Говорят, граф после беседы с ней был крайне смущен. Но чем вызвано сие смущение: тем, что он признал в ней действительную дщерь императрицы Елисаветы или просто поражен безмерной наглостию сей особы, — о том не ведает никто, кроме него самого. Узнать же о том подробнее не представляется возможным.
А теперь, Ваше Сиятельство, вкратце о том, чего желает новоявленная «княжна». Вот ее собственные слова, пересказанные мне тем же маркизом де Марином:
«Я единственно желаю признания меня и моих прав. Если императрица Екатерина захочет по совести и без спора мирно поделиться со мной, я готова сделать для нее все. Отдам ей Север; с Петербургом, балтийскими провинциями и со всею московской областью; себе возьму Кавказ, вообще юг и часть востока империи. Я буду свято чтить мирный раздел, буду всем довольна; населю и устрою мои родовые страны — увидите, я мастерица. И, разумеется, прежде всего восстановлю Украину и Польшу. Я ведь жила в детстве на Украине. Если же Екатерина заспорит, мне остается добывать мои права силою. Я собираюсь в Стамбул, к султану; он ждет меня. Я явлюсь среди его войск за Балканами, у Дуная, перед армией Екатерины. И я ей отплачу. При этом многие мне помогут, в том числе все недовольные, например…»
И тут, Ваше Высокопревосходительство, она назвала Ваше имя, сказав, что Вы-де обижены за брата, «коего время кончилось», и будете ей весьма полезны в ее начинаниях. И она уже якобы послала Вам свой «Манифест», в коем предлагает Вам объявить его эскадре, принять ее и всегласно заявить ее права на Российский престол.
За сим послание оное заканчиваю, оставаясь преданнейшим Вашим слугой, капитан Иосиф де Ривас.
