Магнетрон

На арену выехал батько Махно в красных бархатных шароварах и огромной папахе. Его невеста гарцевала рядом, стоя на сером в яблоках коне. Махно праздновал свою свадьбу, прыгая наперегонки со своей невестой через горящие обручи. По ходу действия вдруг из-под купола цирка, где махновцы, вися вниз головой на проволоке, жонглировали окороками, кругами колбасы и огромными бутылями «горилки», хлынул настоящий дождь.

И хотя Дубов утром видел, как устанавливали бак и трубы, он не удержался и стал аплодировать вместе со всеми зрителями. А дождь лил, хлестал, вода заливала арену. Ливень превратился в водопад, сверкающий, как красное и золотое вино. Светофильтры из разноцветных стекол вращались в лучах прожекторов. Яркие, пестрые блики трепетали на волнах водопада, сияли на поверхности озера, образовавшегося на арене. На маленький островок выбежали красноармейцы, одетые не менее экзотично, чем махновцы. Красноармейцы размахивали красными полотнищами, как тореадоры. Они хватали махновцев за голову и за ноги и, раскачивая их над хлещущим водопадом, бросали в волны, которые бушевали на арене. Падая, каждый махновец успевал несколько раз перекувырнуться в воздухе, а затем проделать замечательно интересные упражнения в воде, и было просто чудом, что такие пловцы и гимнасты все же умудрялись тонуть, как это им полагалось по программе.

Это было время нэпа, цирк работал под руководством частного лица. Охрана труда действовала довольно слабо. Артисты во всей амуниции и снаряжении по-настоящему мокли в самой настоящей воде. Через воду на глазах у восхищенных зрителей был молниеносно наведен понтонный мост, на котором тотчас начались конная вольтижировка и джигитовка. Наездники падали со скачущих коней в воду, а из воды вновь прыгали на скачущих коней. Лошади были так благородно воспитаны, что ни один из валившихся прямо под их копыта бойцов не был растоптан, хотя схватка была жаркая. Выстрелы, фейерверки, фонтаны воды, вспышки магния сопровождали взрыв понтонного моста. В заключение появился корабль с краснофлотцами, которые проделывали всевозможные акробатические упражнения на вантах и реях судна, движущегося по бурным волнам. Соперничая в ловкости, с красноармейцами, краснофлотцы сражались с конными махновцами и, победив их, перескакивали на конях через борт корабля. Там на палубе все участники представления замерли в живописных позах, — это был апофеоз пантомимы.

Особенно понравилось Дубову, что Труцци по ходу действия показывал отрывки документальных кинофильмов. Это было ново, это было смело.

*

Вечером, за ужином, Дубов говорил своему бывшему соратнику по гражданской войне:

— А можно было бы включить в пантомиму также еще и радиоприем. У меня на метеостанции превосходная аппаратура, Москву слышно отлично. Было бы очень здорово показать в цирке радиоприем.

Труцци смотрел на собеседника своими печальными, прекрасными очами и внезапно предложил:

— Я вам устрою сольный номер, идет?

Вскоре Труцци уехал в Москву, успев, однако, сдержать данное за ужином обещание: громкоговорящий радиоприем Москвы был включен в очередную программу киевского цирка.

Понятно, что рекомендация такого знатока цирка, каким был Вильям Труцци, имела большое значение. Был еще довод в пользу нового, оригинального номера цирковой программы. За несколько месяцев до приезда Дубова в Киев местные любители организовали Киевское отделение Общества друзей радио — КОДР (тогда было принято Всякие названия непременно сокращать; например, журнал Телеграфия и Телефония без проводов именовался ТиТбп). Киевские радиолюбители решили своими силами построить радиовещательную станцию. Для строительства нужны были три с половиной тысячи, а в кассе общества было всего триста рублей. Организаторы общества принесли на пленум городского Совета любительскую аппаратуру, построенную в радиокружке управления Юго-Западной железной дороги, и продемонстрировали громкий радиоприем. Впечатление было такое, что пленум в полном составе тут же вступил в члены КОДРа. Средства на постройку станции были отпущены.

Но в цирке аттракцион громкоговорящего радиоприема, организованный Дубовым, увы, провалился.

«Провалился с треском, — рассказывал впоследствии Дубов. — Трещало, пищало, шипело…»

Впрочем, как это уже было нами описано, и треск и писк были очень слабыми, едва слышными.

«Деньги назад!» — вопил сиплый бас с галерки.

«Недоработанный, сырой номер показываете, молодые люди, — укоризненно говорил тогда Дубову старенький служитель в лаковых сапожках и голубой униформе с золотыми галунами. — Аттракцион должен весело проходить».

«Резонанс не получается!» — резюмировали в тот вечер свое впечатление от опыта громкоговорящего радиоприема юные зрители Толя Сидоренко и Володя Веснин.

Труцци уже не было в Киеве, и он был лишен удовольствия лично выслушать мнение дирекции цирка об аттракционе, который он так горячо рекомендовал.