Магниты

Полина Викторовна поднялась вместе с ними на лифте, а когда они вышли на этаже, на котором еще шел ремонт, с улыбкой пояснила, что в офисные помещения проводить их не может, поскольку Лев Константинович официально приостановил их практику и аннулировал пропуска.

– Но здесь Яну подождать можно. Я ее предупредила о вашем приходе. Она скоро подойдет, – Полина Викторовна подмигнула, и Роман слегка опешил, потому что до этого считал ее крайне степенной и серьезной женщиной.

– А ничего, что мы здесь? У Яны проблем не будет? – спросил Волков, отвлекшись от созерцания недокрашенной стены. Полина Викторовна, как раз открывавшая дверь кабинета магнитным ключом, оглянулась через плечо:

– А мы никому не скажем.

Димка вежливо ей улыбнулся и, когда она, предложив напоследок им чаю или кофе, от которых они хором отказались, вышла, поежился:

– Капец, она меня все время пугает.

– Чем? – спросил Роман, оглядывая комнату, в которую их привели.

Здесь стоял большой круглый стол, четыре стула, а на тумбочке в углу ютился отключенный от сети принтер. На приоткрытом на проветривание окне жалюзи были опущены, отчего в комнате царил полумрак. Свет Полина Викторовна почему-то не включила.

– Да фиг ее знает. Просто я себя как-то при ней чувствую… будто я придурок последний, который не имеет права на существование, – неожиданно сказал Димка.

Роман опустился на ближайший стул и посмотрел на Волкова снизу вверх. То, что тот говорил так откровенно, радовало и немного пугало. После трех с лишним лет привыкать заново быть друзьями оказалось сложно. Роман очень боялся все испортить. Вот и сейчас он просто фыркнул и никак не стал комментировать Димкино заявление.

Димка сел на стул напротив и посмотрел Роману в глаза. Тот не отвел взгляда. За последние сутки они ни разу не говорили о Маше. С одной стороны, Роману хотелось услышать от Волкова очередное благословение. С другой – он не хотел слышать от Димки ни слова о Маше, потому что, когда тот упоминал ее имя, у Романа внутри ворочался такой клубок из ревности и вины, что хотелось сдохнуть на месте. И все-таки незримое присутствие Маши не помешало им провести бессонную ночь в болтовне. Оказалось, что Димка скучает по их старой школе, и Роман с упоением рассказывал ему о своей поездке в кампус, об общих знакомых, о девушке Стива и о том, сколько всего миссис Меган просила передать Димке. Потом рассказал о деде, о матери, о том, что ездить по лондонским дорогам после московских – сплошной треш. И вообще, в Лондоне все настолько по-другому, что Роман совсем от него отвык.

Волков лежал на соседней кровати на животе в обнимку с подушкой и слушал, слушал, будто был губкой, впитывающей информацию. Над чем-то он смеялся в голос, чему-то улыбался, и Роману, изрядно осипшему от непривычно долгой болтовни, было очень уютно и хорошо.

Уснули они только под утро, когда держать глаза открытыми стало просто невозможно, а вскочили по будильнику Волкова, который тот поставил, потому что обещал Яне приехать в офис.

– Чё-то мне сегодня такая фигня снилась, – подал наконец голос Димка, оглядывая кабинет.

– Тебе еще присниться что-то успело, – хмыкнул Роман и вдруг понял, что Димка говорит серьезно. – И что снилось?

– Да так, – замялся Волков. – Мне в прошлый раз, перед тем как эта сволочь Ляльку украла, снилось, что она с родителями улетела.

Роман нахмурился. Сам он не верил в вещие сны и прочую фигню. Ему казалось, что Волков тоже в адеквате. Впрочем, они столько времени не общались…

– А сегодня что?

– А сегодня мне приснилось, что родительский самолет вел ты. Там еще Яна почему-то была. И мы все вместе куда-то лететь собирались, и во сне ты уверял, что умеешь управлять самолетом.

– Не верь мне. Я врал, – попытался свести все к шутке Роман.

Димка задумчиво угукнул и потер висок.

– Может, про нас забыли? – спросил он.

– Да подожди. Еще прошло минут десять.

Димка все равно достал мобильный и принялся писать Яне.

Роман тоже вытащил телефон и открыл чат с Машей. Дико хотелось пожелать ей доброго утра и сказать, как сильно он ее любит и как сильно по ней скучает.

– Не читает, – хмуро сообщил Димка.

– Ну занята пока.

Телефон зазвонил, и Роман едва не выронил его от неожиданности. На экране высветилось фото отца. Роман несколько секунд тупил в экран, понятия не имея, что делать. В Лондоне сейчас было раннее утро, поэтому он вполне мог спать и не слышать звонка. Мелодия оборвалась, но не успел Роман облегченно выдохнуть, как вызов пошел по новой. Его отец был рациональным человеком, который никогда не названивал просто так, понимая, что Роман увидит пропущенный и перезвонит. Так настойчиво он дозванивался только однажды, когда английской бабушке стало хуже и Роману нужно было непременно успеть приехать, чтобы с ней попрощаться. Это воспоминание вкупе с похоронным настроением Волкова сделали свое дело: Роман занервничал и ответил.

– Где ты? – не размениваясь на приветствия, спросил отец. Его голос звучал резко.

Роман зажмурился. Он ненавидел врать, он не умел этого делать.

– В Энфилде?

Получилось почему-то вопросительно.