Магниты

– Да ничего, – выдавил Роман. – Просто ты в следующий раз, когда помирать надумаешь, предупреждай хотя бы.

– Пф. Не дождешься, – фыркнул Димка и вдруг неожиданно серьезно добавил: – Мне еще Ляльку нужно пристроить.

– Ты говоришь как миссис Дженкинс. Это соседка моего деда, которая уже года три как пытается меня кому-то пристроить.

– Это до вас еще Полина Викторовна не добралась, – подал голос Сергей. – Вот уж кто видит цель, не видит препятствий.

– И чё? Невесту нашла? – изобразил заинтересованность Димка.

– Я пока держу оборону, – усмехнулся тот.

Волков улыбнулся, и Романа немного отпустило. Он убрал в карман телефон, который сжимал в кулаке, будто тот мог чем-то помочь, и бросил взгляд на расслабленную руку Волкова, лежавшую на сиденье между ними. Димка, в отличие от Романа, колец не носил. В пятнадцать у него были фенечки и желание набить тату, а теперь фенечки на запястье сменились часами, а на видимых участках тела тату не было. Роману вдруг совершенно по-детски захотелось схватить Димку за руку и потребовать, чтобы тот не пугал его так больше, чтобы не вздумал задыхаться и вообще не вздумал делать всякую фигню. Вот только Волков бы, наверное, не понял такого порыва. Да Роман и сам не стал бы. Мало ли что ему там в голову взбрело.

– Есть хотите? – подал голос Сергей.

– Лично я сыт твоими дурацкими уколами. От них башка кружится.

– Зато дышится вон как – полной грудью, – засмеялся Сергей.

– А вот так, чтобы и тут хорошо, и тут, придумать слабо?

– Не ко мне – к фармацевтам.

Перед дверью в Лялькину комнату Роман стоял целых тридцать пять ударов сердца. Он зачем-то считал, убеждая себя в том, что это всего лишь Лялька, девочка, которую он знает всю жизнь. Ну правда, бояться нечего. Вот только в голову лезли тот ее дурацкий поцелуй и собственное озарение о том, что ситуация совершенно вышла из-под его контроля.

Эта новая Лялька смотрела на него испуганно и одновременно нагло. Так, как никогда раньше. Ее хотелось встряхнуть, чтобы она наконец пришла в себя. Вот только Роман не был уверен, что это помогло бы. Все, что говорил ему психолог о Ляльке, выглядело сейчас полной ерундой. Норма влюбляться в друзей старшего брата? Проходит, когда начинается активная социальная жизнь? Сменяется на другое увлечение? Наверное, это сработало бы, если бы Лялька училась в обычной школе, а дома ее встречала бы мама, готовая выслушать и дать совет.

Разговор выходил неловким и тягостным. Похоже, обещание приехать и сказать все Ляльке в лицо было опрометчивым. Не мог он ничего ей сказать, потому что приходилось подбирать слова из страха быть неверно понятым. Этого бы психолога самого поставить сейчас перед влюбленной и разозленной девочкой, блин!

Появление Сергея буквально спасло Романа от бегства, потому что моральные силы вести себя спокойно и уверенно закончились. Но когда Лялька вмиг превратилась в до одури испуганного ребенка, такого же, какого он видел три года назад после исчезновения дяди Лёши и тети Ани, в Романе что-то сломалось. Он пытался сказать что-то ободряющее, но в глазах Ляльки видел отражение своей паники. Ведь ему тоже в голову пришло, что Волков может скопытиться вполне реально. Что уж говорить о маленькой девочке. А Лялька… Лялька все-таки была маленькой, испуганной, наивной и, да, наверное, влюбленной. Но на последнее сейчас было плевать. Три года Роман делал все, чтобы Лялька вернулась к нормальной жизни, потому что считал это правильным, потому что Димка не справлялся один, и Роман должен был помочь не только Ляльке, но и Волкову. Ну правда! Роман мысленно оправдывался непонятно перед кем, обнимая притихшую и застывшую Ляльку. Он шептал что-то успокаивающее, понимая, что не может он ее оставить. Никого из них не может. А оправдывался он, наверное, перед Машей. Хотя бы мысленно, потому что вживую завести этот разговор духу почему-то так и не хватило. Наверное, он и вправду трус.

Их позвали ужинать, и Роман почти силой потащил Ляльку на кухню. Ее тонкие пальчики в его руке были до того ледяными, что ему очень хотелось их растереть или на них подышать, чтобы они наконец стали напоминать руки живого человека. И это было так же неуместно, как его желание вцепиться в руку Волкова в машине.

Сергей ушел ставить Димке капельницу, и Ромка вновь остался с Лялькой наедине. Только теперь в нем не было раздражения. Были страх и отчаянное желание выдернуть ее из этой апатии.