Магнолия

- Теперь нет сомнений! Они затеяли что-то серьезное. Девка эта исчезла уже почти шесть часов назад, теперь и Виктор, похоже, собирается лыжи навострить. В своей комнате она так и не появлялась?

Вопрос был адресован солдату, стоявшему все так же навытяжку.

- Никак нет! - отрапортовал солдат. - Тишина!

- Во-во! Один только Безродко и поверил в эту чушь. Журнальчики все почитывает, благодушествует... Ошиблись мы в Юрии Ивановиче, крупно ошиблись!

- Разрешите доложить! - вмешался солдат (а может, он и не солдатом назывался - Магнолия как-то слышала, что у военных очень много званий например, есть звание "генерал").

- Давай, - согласился вошедший.

- Безродко звонил по телефону Иевлеву, просил срочно приехать. Причины не назвал, настаивал на срочности.

- Ого! - вошедший был неприятно удивлен. - Так, значит? Выходит, Степан Сергеевич, мы ошиблись в этой рыжей морде еще больше, чем я думал. Или его Иевлев перевербовал? А может, это все вообще их рук дело?

И обратился к солдату:

- Немедленно подбери все беседы медицины нашей за последние две недели. И - опять к Магнолии:

- Вряд ли, конечно, что найдется - я полагаю, в комнатах они на такие темы не беседовали, но вдруг да проговорились? Как полагаешь, Степан Сергеевич?

- Вряд ли, - облизнув пересохшие губы, отозвалась Магнолия. Она не понимала, что происходит. При солдатских разговорах ей бывало неприятно, но сейчас ей было мерзко, пакостно - до тошноты.

Этого не могло быть. Просто не могло! Эти разговоры, эти экраны - это был бред! Бред преследования. Вот он - эпицентр страха, - подумала Магнолия. Именно отсюда, от этих аккуратных, дисциплинированных военных, страх расползается во все стороны, запугивая и постовых, и поваров, и Юрка, и Доктора, - ведь Иевлев - это, наверно, Доктор?

- Ладно, - вошедший похлопал себя по карманам, что-то вытащил - может быть, пачку сигарет? Магнолия не разглядела. Ей противно было разглядывать этого человека. Он был гадкий человек. Никогда ей, в отличие от Виктора, не хотелось рассматривать гадкое, уродливое. Полураздавленный червяк, или оторванный, извивающийся хвост ящерицы, или красочные гангренозные раны в учебниках Юрка, как и этот человек, сладостно источающий страх, - все это было ну просто физически невыносимо!

- Ладно. Ждем еще, - вошедший взглянул на часы, - сорок минут. Если девка не найдется - ничего не поделаешь - объявляем тревогу.

Он лениво повернулся и вразвалочку вышел. А Магнолия осталась стоять в этой невероятно темной ярко освещенной комнате, безлюдной, хотя и битком набитой Исполняющими Приказы - одинокая, тошнотно-оглушенная...

14

На свежем воздухе, среди теплых, темных, наивно растопыренных во все стороны яблоневых ветвей, уничтожая, рассеивая изображение некоего Степана Сергеевича, одного из организаторов всеобщего страха, она чувствовала мстительное, постыдное удовольствие.

Все - никаких изображений военных! Никаких фуражек и касок! Хватит! Правда, тогда закрыт путь через ворота... Ну и плевать. Полезем, значит, напрямик. Не особенно выбирая дорогу, только отводя кое-как яблоневые ветки от лица, она зашагала в сторону забора.

Влезть на сетку оказалось невероятно трудно. Сандалии она сразу перебросила на ту сторону, а потом подтягивалась на руках, вставляя пальцы в ячейки сетки. Пальцы ног - особенно большие пальцы - мучительно застревали в переплетении проволоки, и она старалась не особенно опираться на ноги. Но время от времени это делать все-таки приходилось, чтоб хоть немного дать передохнуть рукам - уж очень больно проволока резала пальцы рук - до костей. Taк, что казалось: еще чуть-чуть - и ладони останутся здесь, а пальцы упадут с той стороны, рядом с сандалетами.

Сетка прогибалась под ее тяжестью несильно - Магнолия выбрала место рядом со столбом. Но наверху, когда пришлось перебрасывать сначала ноги, а потом и все тело на внешнюю сторону, Магнолия сильно поцарапалась о торчащие как попало проволочные штыри. Глаза, не привыкшие к свету звезд, различили внизу черную, слегка шевелящуюся - как бы мягкую и единую - массу кустарника. Усталость подсказала самый простой способ: сигануть вниз, а там - будь что будет...

Было - что было. Когда она выкарабкалась из кустов, то казалось - горит все тело, исполосованное и исхлестанное, а во рту было солоновато от крови с разбитой губы.

Но все это - к лучшему. Физическая боль оттеснила, сняла прежнее мучительное ощущение нечистоплотности происходящего. Осталась просто ночь, теплое касание ветерка, похрустывание камешков под подошвами...

Магнолия, как и советовал Виктор, не стала выходить на дорогу. Она шла вдоль нее. Но не в сторону их сада, а в противоположную. Было очень жаль Виктора - не спит, напряженно ожидает ее кукареканья - или чего? - мяуканья. Но под всевидящее око телекамер идти не имело смысла. Прости, Виктор! Возвращение в усадьбу-ловушку? Нет, надо было уходить - все дальше и дальше. В темноту, в теплый ночной ветер. Каждый шаг почти на сорок сантиметров удалял ее от той совершенно безумной ситуации, что сложилась вокруг дома.