Magnum Opus

Юля опускает взгляд, делая вид, что не узнает и не замечает Александра, переходит дорогу на другую сторону.

БАБАЙ. Шу-у-ура!!! Ты меня слышишь вообще?

АЛЕКСАНДР. Слышу.

БАБАЙ (трогает Александра за плечо). Что с тобой?

АЛЕКСАНДР. Да так…

БАБАЙ. Знаешь ее что ли?

АЛЕКСАНДР. Да я задумался просто. Пошли. (Идут дальше).

Елена Наумова

…Помню свои ощущения, когда довольно урчащий принтер выпускал на печать тёплые страницы с моим дебютным рассказом. Я с волнением и трепетом отдавала их на суд первым читателям – родным и друзьям. Немногие знали, что школьницей я уже пробовала писать. Это была детективная история, а не романтическая. Сейчас она кажется забавной, немного наивной.

Сегодня я пишу о любви. Жизнь сталкивает со множеством интересных людей. Их истории, поступки, поведение, чувства вдохновляют и наталкивают на очередной сюжет. Я пишу и о медицине, потому что горячо люблю свою профессию. Не оставшееся равнодушным сердце читателя – признание для меня и потрясающая мотивация к дальнейшим свершениям.

Пианистка

Николай

Я очень люблю своего сына. Может, не всегда могу показать, выразить свою любовь. Моя бывшая супруга, Ольга, не раз упрекала меня в том, что лишний раз не обнял, не приласкал Димку, не сказал доброго слова. А потом она сама обрывала свои уничижительные и обличающие речи. Мол, что с меня взять, с «тупого хирурга». У неё было много претензий, часто противоречащих друг другу. Ольга порой сама не знала, чего хочет.

Нам было по двадцать лет, когда Димка родился. Молодые, глупые, охваченные страстью… Ольге пришлось взять академический отпуск. Спустя несколько лет я с удивлением узнал, что это, оказывается, я виноват в её неоконченном образовании. Хотя ничто не мешало ей выйти на учёбу, когда Димке исполнился год. Няньки у сына были – через несколько месяцев после его рождения в город переехали мои родители.

Устав от дрязг, которые сама же затевала, и накопленных обид, Ольга собрала вещи и уехала к матери. Это произошло два года назад. А я был настолько вымотан и выжат досуха в этом браке, что даже в некоторой степени испытал облегчение. Димка жил на два дома. Наш развод дался ему тяжело, правда, вида он старался не показывать. Сын был так же скуп на проявление эмоций, как и я. Только хорошо это или плохо – не знаю… Жизнь покажет…

Я стоял и любовался своим сыном. Он очень вытянулся за последние дни. Казалось бы, всего ничего его не видел, но всё равно было ощущение, что парень подрос. Димка увлеченно рассматривал смартфоны, чуть ли не расплющив нос о витрину. Я обещал ему купить телефон, если закончит третий класс без троек. Дневники им выдали две недели назад. И вот сегодня мы, наконец, выбрались в торговый центр под названием «Оазис» за вожделенным гаджетом.

– Папа, а, может вот этот? – сын ткнул пальцем в направлении одного из аппаратов. – Камера хорошая – 35 мегапикселей.

К нам подлетел консультант и с воодушевлением принялся расписывать достоинства модели. Сын подхватил диалог, указав на соседнюю трубку. Он пришел в салон подкованный, основательно изучив рынок. Эти двое общались довольно долго, получая истинное удовольствие от самого процесса. Я, признаться, немного отвлёкся, потому что был «не в теме», предоставив Димке решать вопрос самому.

В торговом центре играла музыка. Какой-то веселый мотивчик, звучавший последние пару месяцев из каждого утюга. Прилипчивая песенка, быстро въедающаяся в мозг. Покупателей в торговом центре было мало, погожий день все предпочитали проводить на улице. Я как раз думал о том, что купить в продуктовом, чем вкусненьким порадовать Димку, как вдруг в попсовую мелодию вплелись посторонние звуки. Они были настолько чужеродными и настолько не вязались с окружающей обстановкой, что я даже не понял поначалу ничего.

Спустя минуту, я расслышал знакомую мелодию и осознал, что звучит фортепиано. Выйдя из салона, как загипнотизированный, я остановился. В центре холла стоял рояль. Он являлся частью рекламной кампании цветочного магазина и украшен был соответственно. Когда мы с Димкой проходили мимо, мне даже в голову не пришло, что инструмент исправен. За роялем спиной ко мне сидела девушка. Она играла «К Элизе» Бетховена. Очень вдохновенно и эмоционально. На очередном пассаже она мотнула головой, и каштановые кудри подпрыгнули в такт мелодии.

Я зачарованно слушал, удивляясь её профессионализму и мастерству, но не заточенному и бездушному, а окрашенному чувствами. В следующих произведениях я узнал «Октябрь» Чайковского, один из Ноктюрнов Рахманинова. Западала нота Ля второй октавы, правда, это не портило общего впечатления. Но девушка, в очередной раз коснувшись клавиши, едва качнула головой. А я очень живо представил, как она поморщилась, и усмехнулся.