Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета

Я бы с удовольствием расспросил его об эльфах, но разговаривать жестами на ходу то ещё удовольствие. И по губам Хэрту на ходу читать неудобно. Но вообще это мне даже нравилось. Если ты беседуешь с Хэртом, то ты беседуешь с Хэртом. И ни на что не отвлекаешься. Диалог требует стопроцентной сосредоточенности. Если бы все разговоры были такими, мне кажется, люди несли бы куда меньше всякой мутной фигни.

Мы пересекали Копли-сквер, и тут Хэрт втянул меня в дверной проём какого-то бизнес-центра.

«Гомес, – просигналил он. – Ждём».

Гомес – это был патрульный полицейский, знающий нас в лицо. Моего имени он не знал, но вполне мог увидеть меня в новостях. И попадись мы ему, придётся попотеть, объясняя, почему я не в гробу. К тому же Гомес не особо дружелюбный парень.

Я постучал Хэрта пальцем по плечу, привлекая внимание:

– Как там… откуда ты родом?

У Хэрта сделалось насторожённое лицо:

«Альвхейм почти такой же. Только ярче. Нет ночи».

– Нет ночи… совсем?

«Нет ночи. Я впервые увидел закат и…» – Хэрт замялся, потом схватился за сердце, словно у него сердечный приступ. Это он так показывал «испугался».

Я попытался вообразить, каково это: жить в мире, где царит вечный день, а потом увидеть, как солнце исчезает в кроваво-красном зареве за горизонтом.

– Испугаешься тут, – согласился я. – Но у эльфов тоже есть то, чего боятся люди. Сейд альвов, например.

Глаза Хэрта вспыхнули: «Откуда об этом знаешь?»

– Э-э… Вчера на поле боя мне сказали, что я это сделал. – И я рассказал ему, как запустил силовую волну и повышибал оружие из рук эйнхериев. Интересно, а когда я исцелил руку Блитцу или вошёл в огненную стену на мосту Лонгфелло… это был всё тот же вид магии?

Хэрт переваривал мои слова дольше обычного.

«Не уверен. – Его жесты были аккуратнее, точнее, чем всегда. – Сейд альвов бывает разный. Чаще мирная магия. Исцеление. Рост. Остановить кровопролитие. Ему нельзя научиться. Не как рунной магии. У тебя либо есть дар, либо нет. Ты сын Фрейра. Возможно, имеешь какие-то его способности».

– Фрейр – эльф?

Хэрт покачал головой: «Фрейр – владыка Альвхейма, наш бог-покровитель. Ваны близки к эльфам. Ваны были источником сейда альвов».

– Были? А теперь нет? Разве эльфы разучились говорить с деревьями и птицами и всё такое?

Хэрт что-то сердито проворчал. Он выглянул из дверного проёма, проверяя, не ушёл ли наш патрульный.

«Альвхейм изменился, – прожестикулировал он. – Много веков назад. Почти никто не рождается с сейдом альвов. Никто не занимается магией. Большинство эльфов думают, что Мидгард – это миф. Что люди живут в замках, носят латы и трико».

– Тысячу лет назад так и было.

Хэрт кивнул: «Тогда миры больше взаимодействовали. Оба мира изменились. Эльфы всё время торчат у экранов и смотрят чародей-передачи, вместо того чтобы заниматься делом».

Чародей-передачи? Не факт, что я правильно разобрал слово. Но в любом случае Альвхейм – такой же депрессивный, как Мидгард.

– Значит, ты знаешь о магии не больше моего, – сказал я.

«Я не знаю точно, какой она была в старину. Но я стараюсь учиться. Ради этого я отказался от всего».

– В смысле?

Хэрт снова выглянул из-за угла: «Гомес ушёл. Идём».

Непонятно: то ли он не увидел моего вопроса, то ли не захотел отвечать.

Ритуальное агентство располагалось между Вашингтон-стрит и Чарльз-стрит, втиснувшись между особняками старого района Бэй Вилладж, теряющегося среди современных небоскрёбов из стекла и бетона. Вывеска на двери гласила:

ТВАЙНИНГ И СЫНОВЬЯ

Ритуальные услуги

Перед дверью был вывешен список прощаний. Первым в списке шёл Магнус Чейз. Под именем стояла сегодняшняя дата и время: с 10.00. Дверь была заперта. Свет не горел.

– Рано припёрся на собственные похороны, – проворчал я. – Очень в моём стиле.

Руки у меня тряслись. На самом деле увидеть своё мёртвое тело – это пострашнее, чем умереть.

– Мы взломаем дверь?

«Я кое-что попробую», – ответил Хэрт и вытащил из кармана куртки кожаный кисетик. Внутри что-то знакомо постукивало.

– Рунные камни, – догадался я. – И ты умеешь ими пользоваться?

Хэрт пожал плечами: дескать, ну вот и проверим. Он взял одну рунную плашку и постучал ею по дверной ручке. Замок щёлкнул, и дверь распахнулась.

– Здорово! – восхитился я. – И это с любой дверью работает?

Хэрт убрал свой кисет. Лицо у него было какое-то непонятное – то ли грустное, то ли настороженное.

«Я учусь, – показал он. – Это я пробовал только один раз, когда встретил Блитца».

– А как вы с ним…

Но Хэрт перебил меня взмахом руки: «Блитц спас мне жизнь. Долгая история. Иди внутрь. Я посторожу тут. Мёртвые человеческие тела…» – Он весь передёрнулся и помотал головой.

Вот тебе и эльфийское прикрытие.

В похоронном бюро пахло гниющими цветами. Из-за вытертого красного ковра и тёмных деревянных панелей всё помещение смахивало на один большой гроб. Я прокрался по коридору и заглянул в первый ритуальный зал.

Он был обустроен как часовня: в задней стене три витражных окна, ряды складных стульев и на помосте – открытый гроб. Меня всего аж перекосило от отвращения. Я рос без всякой религии. И всегда считал, что я атеист.