Магония

Быстро перебрав в памяти все, что произошло в последнее время, я прихожу к выводу, что события, в подлинности которых я точно уверена, заканчиваются на эпизоде с шоколадными эклерами в кухне. Я помню видеозапись серебристого гигантского кальмара, кругами поднимавшегося со дна океана. Я помню, как мы с Джейсоном почти…

И – бац! – вот она, черта между реальностью и вымыслом. Я резко поворачиваюсь лицом к капитану.

– Вы сказали, что меня похоронят в день моего рождения. Если я здесь, кого же тогда погребает моя семья? – ору я.

– Достаточно! – кричит Заль, прямо мне в лицо. Но я уже не способна себя контролировать.

– Нет! Верните меня домой!

– Я предупреждал, что так будет, – говорит Дай, спускаясь с мачты. – Она поломанная.

Заль цепенеет.

– Это не так. Аза сильная, ей даже Дыхание не причинило вреда. – Она расправляет плечи и пристально смотрит на меня.

А потом начинает смеяться. Именно такой громкий, раскатистый смех всегда жутко раздражает в кинотеатре.

– Ты дочь своей матери, пусть даже росла ты среди утопленников, – говорит она. – Я бы тоже никому не поверила на слово – ни чужим, ни даже друзьям. Я покажу тебе, дочь моя, и тогда ты поверишь. Ты поймешь, в чем твое предназначение.

Вот так мы и решили пролететь над кладбищем, где должны проходить мои похороны.

Глава 11 {АЗА}

– В Магонии, когда ты умрешь, тебя проводят, как героя, – объявляет Заль. – Их похороны не идут ни в какое сравнение с нашими.

Она дает мне медную подзорную трубу с деревянными вставками, и через несколько секунд я уже смотрю на парковку у здания школы, но тут же снова поднимаю взгляд на нее.

– Можно подумать, что мои магонские похороны уже запланированы.

– Жизнь – это риск, Аза, – резко говорит она. – Герои умирают молодыми. Разве ты предпочла бы не быть героем? Здесь в твою честь все небо озарится пламенем. Наши похороны – это их закаты.

Ясно. Какое утешительное известие. (Какие здесь все ненормальные!)

Но вот из здания школы начинают выходить люди, одетые во все черное. У меня учащается

дыхание. Я спокойнаспокойнаспокойна, я совершенно спокойна.

Толпа расступается, чтобы пропустить высокого парня в костюме аллигатора.

И тут я теряю спокойствие. Я произношу его имя, один раз совсем тихо, потом громче: «Джейсон».

Даже отсюда я вижу, что Джейсон Кервин, как и я сама, только делает вид, что у него все в порядке. Голову аллигатора он держит в руке, и в подзорную трубу я вижу его потрескавшиеся, покусанные губы.

Я вижу его покрасневшие глаза. Он выглядит так, будто на него напали. Он выглядит поверженным. В этот момент из глубин корабля снова раздается жалобный стон. Похоже, это крик какой-то птицы. Я смотрю на Заль, но она не обращает на него никакого внимания – как и все остальные члены экипажа.

– Видите? – тихо говорит Дай капитану. – У нее там утопленник, это по нему она плакала, когда попала на борт. Может быть, он ее этологидеон, а не я.

– Он всего-навсего утопленник, – усмехается капитан. – С таким ее не может ничего связывать. Крылатые – и те благороднее.

Не знаю, что значит слово, которое произнес Дай, но это и не важно.

Я наблюдаю за своей собственной похоронной процессией.

Школьники и учителя выезжают с парковки вслед за машиной Джейсона. Они дают серию гудков. Тут я понимаю, что с подачи Джейсона они передают мне послание. Кое-что я разбираю – не все, но достаточно, чтобы понять его общий смысл.

Дай все еще бормочет что-то себе под нос, осуждая выступившие у меня на глазах слезы, но остальные благоразумно молчат. Только таинственная птица продолжает завывать.

Доехав до кладбища, мои родители выходят из машины. С того момента, когда я последний раз их видела, они как будто постарели на десять лет, и теперь, когда я смотрю на них, у меня сжимается сердце. Рука капитана лежит у меня на плече, и все, что я могу, – это стоять и смотреть.

Из машины, спотыкаясь, вылезает Илай. От ее прежней идеальной прически ничего не осталось. Она так криво постриглась, что все пряди получились разной длины.

Должно быть, она это специально – другого объяснения быть не может.

До меня вдруг доходит, почему люди боятся смерти, почему никто не хочет о ней говорить. Санта-Клаус Наоборот свалил всю мою жизнь в один большой мешок и уносит его с собой, а я не имею права ни на какие возражения.

Папа несет в руках деревянный ящик размером с коробку для обуви.

Я тихонько всхлипываю.

– Это я? В том ящике? – спрашиваю я у капитана. Я чувствую себя подавленной, но уже не из-за похорон, а из-за тоски по родным. У мамы на свитере начал распускаться рукав. Папа хромает, потому что от стресса у него болит спина.

– Ну конечно нет, – нетерпеливо отвечает Заль. – Ты здесь, со мной. У них лишь пепел от твоей оболочки. – Она говорит таким тоном, будто это что-то очевидное.

– От какой оболочки?

– Дыхание оставило им твою земную оболочку, перед тем как доставить тебя сюда. Неужели ты не помнишь, как тебя из нее извлекали? Судя по всему, процедура была не из приятных. Я бы и близко его к тебе не подпустила, но другого выхода не было, ведь ты умирала.