Магония

Ее ногти пронзили кожу на моем предплечье. Морщась от боли, я пытаюсь высвободиться, но она не отпускает и только пристально смотрит мне в глаза. Я не имею ни малейшего представления, о чем она говорит, но я еще ни разу в жизни не чувствовала себя так далеко от дома.

Я вскрикиваю от боли, и снизу доносится вопль той самой птицы.

– Что это? – спрашиваю я, заметив, как переменилась в лице Заль. – У вас там раненый?

– Нет, – отвечает она, и на этом разговор заканчивается. Ее глаза наполняются черными слезами. Я смотрю в эти глаза и пытаюсь их разгадать.

Глава 12 {АЗА}

Я резко просыпаюсь от звуков нестерпимо мучительной песни. Я лежу в гамаке, громко и учащенно дыша. Поначалу мне кажется, что голос приснился мне в кошмарном сне, но потом я слышу его снова. Это тот же самый голос, который откликался на мой плач.

Кровь кость рвать забрать мучить кусать зверь, надрывается он.

Эта песня больше напоминает пронзительный визг, ужасный и нестерпимый вой. Должно быть, ее поет какая-то хищная птица. Она похожа на охотничий клич, только намного хуже, потому что в ней кроются слова.

Сломан растерзан убей убей убей меня, вопит птица.

Пока я пытаюсь выбраться из гамака, чтобы помочь этому несчастному существу, в каюту заходит Ведда.

С ее приходом мне почему-то сразу становится спокойнее.

– Что это такое? – спрашиваю я. – Что происходит?

Она некоторое время смотрит на меня, и я не могу понять, что выражает ее лицо. Наверное, грусть.

– Ничего, – отвечает она. – На этом корабле обитает призрак канура. Это не наше с тобой дело, это забота капитана.

– Призрак? – недоуменно повторяю я.

– Этот канур давно умер и превратился в эхо, – говорит она со вздохом. – Клянусь Дыханием, как бы я хотела, чтобы он угомонился. Он шумит с тех самых пор, как ты попала на корабль. Он всех нас тревожит, но ничего не поделаешь. Забудь о нем.

Легко сказать! Мне кажется, что птица взывает именно ко мне – так же, как это делала «Амина Пеннарум», когда я впервые увидела ее в облаках. Заль говорила, что корабль принадлежит мне. Значит, и призрак тоже мой?

– Ты быстро к нему привыкнешь, – говорит Ведда.

– Что с ним происходит? Надо ему помочь!

– Просто он так поет, птенчик мой. Он скоро замолчит. Кару никогда не поет дольше нескольких минут. Старые печали. Не твоя забота успокаивать встревоженного духа. Давай-ка лучше умоемся и оденемся.

От его песни у меня болят уши и ноет сердце, но через пару минут она действительно прекращается. Никто в панике не носится по кораблю, никто, кроме меня, похоже, даже не расстроился, услышав его крики. Пожалуй, Ведда права: не стоит обращать на него внимание.

Ведда заталкивает мои руки в рукава куртки, натягивает ее на меня и расправляет складки. Она моет мне лицо, как будто я пятилетний ребенок, и этого мне уже не вытерпеть. Я забираю полотенце у нее из рук.

– Мне пятнадцать лет. Умываться я умею.

– Шестнадцать, – говорит она, и я вздрагиваю. И правда. Мне уже шестнадцать.

– В призраков я не верю, – говорю я и, подумав, добавляю: – А что, если я сама призрак?

Она щелкает языком.

– Птенчик мой, у каждого корабля есть свои тайны. И у Магонии есть свои тайны. Скоро ты узнаешь все, что тебе положено знать. А пока что ты должна одеться и поесть, а после прибыть для несения службы.

Ведда застегивает пуговицы у меня на куртке, прежде чем я успеваю сделать это сама. Она заплетает мои волосы в косички, ловко орудуя когтями.

– Не надо, – спорю я. – Я могу…

Тут она показывает мне мое отражение в зеркале. К своей новой внешности я еще не привыкла. Я избегаю смотреть себе в глаза. У меня

на голове множество мелких косичек, изящно сплетенных в подобие морского узла.

– Что ты можешь? – смеется она. – Это капитанский узел. Неужели ты умеешь его завязывать, девочка с земли? Ты уже разбираешься в небесной моде?

– Нет, не особенно, – бормочу я. – Я и не знала, что на небе есть своя мода.

– Капитан ясно дала понять, что нам некогда учить тебя ухаживать за собой, – говорит она. – Ты здесь не для этого, у тебя более важное предназначение. Но у нас есть свои требования, свои правила. Волосы должны быть заплетены в косы: если судно возьмут на абордаж, пиратам сложнее будет за них ухватиться.

Я смотрю на нее во все глаза.

– Тут есть пираты?

– Конечно, – усмехается она.

Закрепив мою прическу, она удовлетворенно ухает.

Я одергиваю униформу.

Таков мой удел? Отныне я моряк? Дочь капитана? Хорошо хоть, что никто не затягивает на мне корсет, не надевает на голову тиару и не заставляет упражняться в красноречии.

Я всегда знала, что не быть мне принцессой. А этот корабль, напротив, как будто специально придумали для таких, как я.

Здесь я выгляжу как все, и наряд мой ничем не отличается от одежды остальных, за исключением нашивки на плече. Я поворачиваю голову, чтобы получше ее рассмотреть. Она сделана в виде герба, и на ней изображена птица с открытым клювом, поющая в грозовую тучу.

У капитана на плече точно такая же.