МАИ. Пена юности

Находясь в сильно нетрезвом виде, он был сбит самосвалом. Восстанавливали ему ноги полгода в клинике Илизарова в Кургане. Тогда Илизаров еще был жив и сам наблюдал его. Лечащий врач сказал Сашке, что если бы он не был так пьян, то умер бы от болевого шока. Но я думаю, что если бы он не был пьян, то и не попал бы под самосвал.

Итак, годным для сдачи крови оказался один я.

До этого мне кровь сдавать не приходилось: почему-то на безвозмездную сдачу крови в институте меня не приглашали. Позже я узнал, почему.

При осмотре меня спросили: не болел ли я рядом заболеваний, в том числе гепатитом, или болезнью Боткина. Я ответил «нет», так как тогда еще не знал, что гепатит и желтуха – одно и то же, а желтухой я болел.

Сдав положенный стакан и еще 20 грамм на анализ, я получил заработанные 13 рублей 20 копеек и талон на обед в ближайшей диетической столовой. (Десятку долга я тут же отдал Андрюхе.)

Время подошло к обеду, и мы решили поесть.

Кто же не знает, что при бесплатной сдаче крови, кроме обеда, для восстановления красных кровяных телец дают еще и стакан кагора! Поэтому следуя медицинским рекомендациям мы приобрели в соседнем магазине две бутылки восстановительной жидкости: одну – кагора, для меня, а другую – портвейна “777”. Все это взяли в столовую, где отлично пообедали.

Вышли на улицу, посмотрели на часы: в институт уже поздно. Зачем идти на последнюю пару? Настроение прекрасное, погода замечательная, морозец! Запас красных кровяных телец явно восстановился – слабости никакой. Зачем же переводить деньги на бормотуху? Взяли водки, колбаски, хлеба, и пошли на берег Москвы-реки.

* * *

Впоследствии, неоднократно вспоминая студенческие выпивки, я пытался вспомнить, о чем мы все время говорили. Ведь не молчали же – говорили… Но о чем? Конечно, темы находились, но среди них явно не было тем о погоде и проблемах познания наук, ради чего, казалось бы, мы и поступали в институт…

После первой, наверное, пошла вторая, которую я уже не помню, где пили.

Память дает случайную вспышку, и я вижу себя с Андрюхой, но уже без Сашки, среди рабочих в ремонтируемом магазине. Вокруг козлы, стремянки, краска, кисти. Мы наливаем рабочим. Они предлагают луковицу для закуски.

Еще вспышка. Мы с Андрюхой на улице. Темно. Андрюха зовет к знакомым женщинам. Я упираюсь, но куда-то мы приходим. Сквозь пелену расфокусированного зрения вижу перед собой что-то непотребное и возмущаюсь.

– Не пойду! Они старые и грязные!

– Да, ладно, – говорит Андрюха, – какая тебе сейчас разница?

– Не-е. Я лучше пойду…

Куда я хотел пойти, не помню, но пошел очень быстро, потому что Андрюха, выйдя следом за мной из подъезда, где проходил наш разговор, меня уже не увидел.

Как я узнал утром из протокола, нашли меня в сугробе на одной из Песчаных улиц в невменяемом состоянии, в каковом и доставили в вытрезвитель № 5.

* * *

Начал я возвращаться в сознание издали и постепенно. То, что мы пили с Андрюхой и Сашкой, я вспомнил. Дальше включился логический аппарат.

«Если мы пили вместе, а сейчас я лежу и, наверное, сплю, то рядом справа спит Сашка, а слева Андрюха. Так? Кажется так! Ну, вот и хорошо!»

Снова проваливаюсь в сон. Неутолимая жажда и сухость во рту побуждают наполовину проснуться, встать и подойти к двери. Почему-то дорогу к ней я уже знаю. Стучу. Дверь открывается. Человек в форме указывает на дверь напротив. Там стоит большой оцинкованный бак с краном и кружкой на цепочке. Выпиваю полную кружку. Немного отпускает. Вхожу в свою дверь. Человек в форме зажигает свет, чтобы я мог найти свою кровать, и снова, погасив свет, закрывает дверь. Через небольшое круглое отверстие в двери пробивается свет тусклой коридорной лампочки.

Ложусь в кровать, а мозг постепенно начинает раскручивать мыслительный процесс.

«Если мы спим рядом, то значит в чьей-то квартире. Наверное, в Андрюхиной, потому что Сашка живет в Немчиновке. Так? Кажется так.

Но когда я шел к кровати, под ногами была кафельная плитка. Почему? Что ж непонятного? Места в квартире мало, и Андрюха положил меня в ванной. Так? Кажется так. Можно еще поспать.»

Постепенно начинают просыпаться и другие обитатели просторной комнаты. Так же, как и я, они идут и стучатся в дверь, а утолив жажду, возвращаются в комнату. И также служивый человек зажигает им свет.

Я уже проснулся и могу осмотреться. Постепенно понимаю, что я не у Андрюхи дома и просторная комната – не его ванна. Даже, кажется, я начинаю догадываться, как называется то заведение, где я в данный момент нахожусь. Но то, что мои друзья рядом, не вызывает у меня сомнения: и слева и справа от меня лежат мужики, укрывшиеся с головой одеялами.