Маячный мастер (СИ)

Дом старого гнома-учёного, ну, конечно же! Я замер на мостовой, не решаясь открыть калитку — может, мессир Безант прав, и это единственное место, где я могу найти ответы на свои вопросы — но ведь и Дзирте наверняка станет известно о моих поисках! Кто, как не она привела меня сюда, и кому, как не ей хозяин дома сделал одолжение, помог нам объясниться при помощи грифельной доски-переводчика. И где, как не здесь, моя спутница — или похитительница? — раздобыла астролябию, которая привела меня в Мир Трёх Лун? И это ведь она выставляла тогда настройки чудесного прибора — и, как я теперь подозреваю, не без помощи строго гнома… этого домика…

Я сделал глубокий вдох, сосчитал до двадцати пяти — и толкнул калитку. Можно сколько угодно терзаться сомнениями, но других вариантов нет. То есть, можно, разумеется, спрятать Источник (я уже не сомневался, что он настоящий, подлинный, хотя для последней проверки предстояло ещё вернуться на Бесов нос) на Земле так, что никто в жизни его не сыщет. закатать в бетон, утопить в озере Байкал, на километровой глубине, закопать где-нибудь в тайге или тундре, в сотнях километров от ближайшего жилья. Но — как это сказано у Профессора? «Там где была вода, может со временем воздвигнуться суша, а мы призваны окончательно избыть судьбу Кольца…» Не то, чтобы я собирался уничтожать опасную находку — но осознание того, что она существует и до неё можно добраться, со временем изгрызла бы мне мозг, изъела бы душу, стала бы навязчивой идеей — и наверняка подтолкнула бы к каким-нибудь опрометчивымпоступкам. А значит, хочешь-не-хочешь, а придётся идти на поклон к старому гному, кем бы он не приходился Дзирте — родственником, наставником — а то и вовсе сообщником по заговору, смысл и цели которого ускользают от моего понимания…

— Извините, сударь, мессир Дваркель принять вас не сможет.

Экономка была та же самая, с длинным лошадином лицом, в белом чепце и с той же, что и в прошлый раз, свечой на медной подставке. На держала её за изогнутую ручку; свечное сало капало на крахмальный передник и я подумал, что женщина огорчится, когда заметит оставленные им пятна.

— Хозяин вас не примет. — повторила она. — В это время он привык ложиться спать, так что приходите завтра. Скажем, после обеда, часа в два пополудни вам будет удобно?

— Простите, но нет, неудобно. — заявил я со всей возможной твёрдостью. — Мне крайне неловко его беспокоить, но к великому сожалению я лишён возможности ждать до завтра. Передайте мессиру Дваркелю, что ученик Лоцмана Валуэра просит о срочной встрече и будет крайне признателен, если он сможет найти для него время. И вот ещё что… — я помедлил. — Непременно напомните ему, что мы уже встречались: не так давно мадмуазель Зирта Кишлерр приводила меня сюда, и тоже довольно поздно, за полночь. Тем не менее, в тот раз мессир Дваркель отступил от своих привычек — так, может, и сейчас сочтёт это возможным?

Она недовольно пождала, губы кивнула и удалилась, не сказав ни слова, но не забыв затворить за собой дверь — я слышал, как скрежетнул в петлях засов. Минут пять ничего не происходило, и я начал подозревать, что это был такой способ выставить незваного гостя — когда засов снова заскрипел, дверь распахнулась — и экономка жестом пригласила меня пройти в дом. зажжённую свечу она по-прежнему держала в левой руке, и её дрожащий свет ложился на ступени скрипучей лестницы — той самой, по которой мы с Дзиртой однажды уже поднимались в лабораторию…

— Истинный Маяк, как известно, один — здесь, в Зурбагане. Это его свет отражают Маяки, указывающие путь на Фарватерах. Вы уж извините, юноша, что я повторяю прописные истины — но тема нашей беседы такова, что нельзя упустить ни одной мелочи…