Майада. Дочь Ирака

Майада недоумевающе смотрела на следователя.

Он добавил:

— Но тебе повезло: наш дорогой президент Саддам приказал не применять жестокости, допрашивая женщин. Новые инструкции прибыли сегодня утром, и это тебя спасло.

Третий человек, который до сих пор не проронил ни слова, вдруг выпрямился на стуле. В его голосе зазвенело разочарование и даже бешенство, оттого что они получили такой приказ. Майада, увидев, как он разозлился, подумала, что он, судя по всему, занимал пост главного палача. Наверное, он бы с удовольствием наблюдал за тем, как она кричит от боли и отчаяния. Не в силах справиться с раздражением, он заорал на нее:

— Скоро я изжарю тебя в жире на сковородке! — Это распространенная угроза, которую в Ираке произносят в том случае, если хотят пригрозить медленной мучительной смертью.

Следователь взглянул на него, и на секунду Майаде показалось, что они собираются поспорить о ее судьбе, но мучитель сник под взглядом начальника.

Он приказал:

— Возвращайся в камеру. Мы еще не закончили тебя допрашивать. Завтра продолжим.

Майада так осмелела, что вздумала проверить, насколько сильна его решимость.

— Но почему вы меня здесь держите, если не нашли ничего противозаконного?

— А может, мы что-то пропустили.

Майада настаивала:

— Я одна воспитываю детей. Они нуждаются в матери. Я должна вернуться домой, чтобы позаботиться о них.

Главный повернулся на стуле, воззрился на нее и презрительно сказал:

— Твоя семья потеряла силу. Джафар умер. Нури умер. Сати умер. Низар умер. Сальва уехала. Тебя некому защитить.

Майада замолчала, понимая, что он прав. С тех пор как Саддам пришел к власти, дела в Ираке обстояли так: тюремщики могли внести в ее компьютеры ложную информацию и предъявить ее начальству. Убедив других людей, что она на самом деле виновата и заслуживает пыток, которым ее подвергли, они поднимутся по карьерной лестнице. И правда: кто ей поможет? Никто — ей не к кому обратиться, грустно сказала себе Майада.

У нее перед глазами проплыло лицо президента Саддама. Она попыталась представить, что бы он ей ответил, если бы она позвонила ему во дворец и вежливо попросила отпустить из тюрьмы Баладият. Она встречалась с ним пять или шесть раз, и он награждал ее и хвалил за журналистские статьи. Саддам предложил ей перевести предсказания Нострадамуса. Его очень интересовала эта книга; он верил, что является одним из мировых лидеров, упомянутых в сочинениях астролога. Майада спасла жизнь нескольким людям, попросив президента проявить к ним милосердие. Но она отказалась от идеи позвонить ему, потому что маленький листок бумаги с записанным телефоном спрятан в тайном месте у нее дома. И даже если бы он лежал у нее в кармане и ей позволили бы позвонить, то, скорее всего, Саддам не взял бы трубку, — она не разговаривала с ним с тех пор, как доктора Фадиля обвинили в государственной измене и казнили.

Минуту она смотрела на трех мужчин, которые ее допрашивали, думая о том, что бы они сказали, если бы узнали, что у нее есть личный номер телефона Саддама. В глубине души она знала, что не является близким другом семьи, которого он бы стал защищать. Кроме того, он был параноиком, обманывавшим и убивавшим своих родственников. Если он слышал, что кто-то ему неверен, то безусловно полагался на это обвинение. Майада вспомнила о том, что Саддам более двадцати лет доверял доктору Фадилю, но когда того кто-то оклеветал, он повел себя беспощадно.

— Вон! — заорал следователь. — Вон с глаз моих!

Майада секунду внимательно смотрела на него. Ей хотелось спросить, почему он так ненавидит незнакомую женщину, но не посмела. Она несколько раз глубоко вдохнула, взяла себя в руки, встала и медленно пошла к двери. Она не хотела показывать, как ей страшно.

У выхода ее ждали те же охранники. Они должны были отвести ее в камеру. Один из них, кажется, спал, прислонившись головой к стене. Майада кашлянула, и оба вскочили. Когда она вышла, то увидела, что у кабинета следователя уже ждет другой заключенный. Он был очень худым, почти бесплотным, с очень печальными глазами. Мужчина сидел на корточках. Майада подумала, что он похож на привидение или раскачивающуюся пальмовую ветвь. На лице — множество синяков. Охранник с силой толкнул его к двери, из которой она только что вышла. Он вел себя ужасно жестоко: проклинал несчастного и приказывал ему пошевеливаться, хотя было видно, что у того нет сил даже на то, чтобы подняться. Майада обменялась с ним взглядом. Она почувствовала, что сегодня — последний день его жизни, но улыбнулась в надежде, что улыбка женщины хотя бы немного приободрит его. Наверное, он тоже так думал, потому что решился сказать: «Свяжитесь с моей семьей. Я — профессор…», за что тут же получил сильный удар по израненному лицу. Она не расслышала его имени. Охранник поднял его и, словно мешок с сеном, швырнул в комнату следователя.