Маяк

Он сделал глубокую затяжку и принялся печатать. Монотонный стук клавиш не утихал в комнате до того момента, пока Жозе, в первые за долгие годы, не испытал настоящее удивление. Быть может, даже недоумение, но вовсе не страх или ужас. Пожалуй, невероятно трудно напугать человека, которого в мире живых удерживает лишь призрачное желание добиться литературного успеха. В одиннадцать вечера, после того, как Жозе просидел за письменным столом в течение двенадцати часов, в тяжелую деревянную дверь кто-то постучал. Поначалу шум сильного ливня проглотил первые два стука, но вот третий оказался гораздо более громким и сильным. Жозе перестал печатать и аккуратно стряхнул пепел с тлеющей сигареты в импровизированную пепельницу, которую он смастерил из пустой жестяной банки. За весь день работы она успела наполовину заполниться потушенными бычками. Он встал из-за стола и, склонив голову набок, внимательно прислушался. На улице уже было темно, и единственным источником света в комнате служила маленькая настольная лампа. Раздался очередной стук. Более настойчивый, чем предыдущие. Жозе взял с кровати ружье. Холодный металл и тяжесть оружия придали ему некоторую уверенность. Он стал медленно спускаться по спиральной лестнице, с каждым шагом погружаясь в неприятную темноту. На первом этаже было очень темно. Лишь сквозь маленькую щель между дверью и полом при каждом ударе молнии в черную комнату проникала тонкая полоска света. Жозе остановился в метре от двери. Снова раздался стук, но на этот раз он сопровождался каким-то едва различимым рыком, словно прямо за дверью притаилась злая собака, которой не терпится попасть внутрь.

— Кто там? — громко спросил Жозе.

Стук мгновенно прекратился. Несколько секунд напрягающую тишину нарушал лишь приглушенный шум дождя, но потом вдруг кто-то закричал. Душераздирающий крик сопровождался мерзким бульканьем. Казалось, будто на улице нечто заживо разделывает замученного до полусмерти человека. На массивную дверь обрушился град сокрушительных ударов. Она задрожала, подобно сухому листу, окутанному порывами холодного осеннего ветра. Жозе повесил ружье на плечо и метнулся к тяжелому темно-красному шкафу. Навалившись на него всем телом, он начал двигать его к двери. Под ногами послышался жалобный срежет полов. От напряжения на лбу Жозе выступили капельки пота. Он сделал еще один толчок, и шкаф остановился. Его задняя часть плотно прилегла к содрогающейся двери. Он выдохнул и устало отер пот тыльной стороной ладони.

— Похоже, сеньор Лагуш не был безумцем, — мрачно сказал Жозе.

Он простоял в кромешной темноте еще пару минут, задумчиво прислушиваясь к доносившимся с улицы крикам, и медленно направился обратно на второй этаж. Оказавшись в тускло освещенной комнате, он достал из лежащей на столе упаковки темно-коричневую сигарету, откинулся на спинку стула и неспешно раскурил ее.

— Неужели так будет каждую ночь? — шепотом проговорил он, выпустив изо рта горячий дым. — Интересно…

***

Утро оказалось холодным. Густой туман снижал видимость до жалких тридцати сантиметров. Жозе медленно спускался вниз по скользкой дороге. Жидкое серое месиво под ногами наполовину скрывало черные ботинки. Темно-зеленая поверхность его куртки покрылась тонким слоем мелких капель, но плотная парусина не пропускала мерзкую влагу внутрь. На правом плече у него болталось ружье, а в глубоких карманах был припрятан десяток запасных патронов и длинный фонарь. Кончик тлеющей сигареты походил на одинокую тусклую звездочку, рано вспыхнувшую в безграничном вечернем небе. Во время спуска он пытался разглядеть в густой грязи следы человека или какого-нибудь животного, но эта затея оказалась безрезультатной. Ночной дождь, подгоняемый ветром, уничтожил все улики, если таковые вообще имелись.

Он достиг основания холма и с облегчением выдохнул.

— Ну и погодка…

Из «Дневника Смотрителя Собрерского Маяка» он узнал, что площадь острова составляла всего двести пятьдесят метров, поэтому обойти его полностью можно было всего за пару часов. При такой-то видимости. Жозе решил не дожидаться, пока туман рассеется, потому что знал, что разгоревшееся в нем любопытство не даст ему уснуть. Он снял ружье с плеча и почувствовал, как его холодный деревянный приклад уперся в кость.

— Ну что же, ночной посетитель, думаю, настало время нам познакомиться поближе, — он затушил сигарету, опустил ее в карман своей куртки и двинулся вперед.

***

«Третье ноября тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. Вторник. Одиннадцать утра.