Маяк Фишера

— Ты же знаешь, что я не для этого вернулся сюда, — отвечаю я, желая вернуться вниз и продолжить работу над вещью, которую делал. Мои работы по дереву начались, как хобби, когда я был еще молодым, и мой дед впервые научил меня строгать и вырезать замысловатые узоры из остатков древесины, которые валялись кругом. Когда я полностью освоил это, он научил меня, как использовать циркулярный станок, замерять и резать древесину. Пока он занимался оконными рамами или же потолочным плинтусом, мне стало скучно бесконечно строгать, я стал собирать разбросанные деревяшки, сбивая их вместе. Очень быстро таким образом я смастерил свою первую кресло-качалку. Получился еле стоявший покосившийся кусок дерьма, который, вероятно, не выдержал бы и котенка, чтобы не развалиться, но я был настолько горд своим деянием, потому что создал его с нуля. После этого, я изучил все книги в библиотеке, которые смог найти по изготовлению деревянной мебели, и тогда научился делать все правильно. Прошло совсем немного времени, после того, как жители острова увидели мои работы, и стали заказывать мебель для себя. Я делал все из оставшихся кусков древесины, добавляя что-то свое в каждую модель, например, резные фигурки всех их. Люди заказывали все, начиная от кухонных столов и заканчивая креслами-качалками, кроватями королевских размеров и книжными шкафами. Мое хобби превратилось в довольно прибыльный бизнес, мне не приходилось сидеть сложа руки, когда я вновь оказывался на острове между своим участием в военных действиях.

— Я знаю, я знаю, ты вернулся, чтобы начать с начала со своей женщиной и тому подобное. Но по крайней мере ты можешь хоть как-то поучаствовать в моем свидании. Можешь ты это сделать для меня? — умоляет Бобби.

— Хорошо. Играем одну игру в дартс, и я ухожу оттуда. Я не думаю, что я смогу начать пожимать руки и забыть свое чертово чувство вины перед всему горожанами, — отвечаю я ему, смывая древесную пыль с рук в раковине.

Бобби вздыхает, бросая мне полотенце.

— Они всего лишь кучка сплетников черт побери, которые не знают, как занять свое время. Потерпи пару дней, и все войдет в норму. Важно то, что ты снова здесь, а все остальное уляжется. Ты точно тихо и тайком не покинул остров, ты же понимаешь.

Ему не нужно напоминать мне об этом. К сожалению, я не был одним из тех пьяниц, которые в пьяном угаре могут совершить много глупостей, а потом отключиться и забыть все. Я совершенно отчетливо помню все — каждое слово, которое я кричал, когда шел через город, каждого местного, с которым я стал драться, и каждое окно, в которое я бросил камень или стул. Я чувствовал тогда, что делаю что-то неправильное, но ничего не мог с собой поделать, чтобы прекратить это. Тогда я совершенно запутался окончательно в своих мыслях, и если бы меня спросили, то я был бы не в состоянии сказать где я нахожусь, иду ли я по главной улице острова или нахожусь в засаде в Афганистане, потому что мне казалось, что все смотрели на меня, как на врага. Совершенно ужасные мысли промелькнули у меня в голове тогда, которые я когда-либо видел или делал, и меня совершенно не заботило ничего, кроме, как нападать на тех, кто встречался у меня на пути... Тогда я ненавидел себя, ненавидел свою жизнь, ненавидел тем, кем я стал, и тогда мне хотелось, чтобы страдали все, чтобы все испытали ту агонию, которую испытывал я.

— Я знал, что вернуться сюда будет трудно, но Господи. Сегодня утром я зашел в «Sal’s Diner», чтобы взять чашку кофе, но как только сам Сэл увидел меня, то убежал на кухню и больше не возвращался. Господи, он, именно тот парень, который научил меня кататься на велосипеде, купил первый ящик пива, когда мне исполнилось двадцать один, — говорю я Бобби.

— Ну, ты ударил Сэла в живот и сказал ему, что надеешься, блять, что он умрет, как собака, которым и был всю жизнь, — поясняет Бобби.

Я морщусь, закончив вытирать руки и бросая полотенце на столешницу. Из-за того, что я натворил тогда, я находился в муках моих самых худших воспоминаний. Тогда для меня Сэл выглядел, как фанатик джихада, приставивший пистолет к моей голове, вместо владельца закусочной города с лопаткой для готовки в руке. Мне предстояло извиниться перед многими, блядь, перед тем, как кто-нибудь будет способен доверять мне снова в этом городе.

— Все будет нормально, я обещаю. Две игры в дартс и можешь идти назад домой, — говорит с улыбкой Бобби.

— Мне казалось, я сказал одну.

Бобби молча разворачивается и направляется к входной двери.

— Я сказал именно это. Три игры в дартс и можешь идти домой.