Маяк на далеком острове; Болид; Малые и неоконченные произведения; Драматические произведения

Мы подошли к ужасной стене. Караван господина N. начал спуск, и мы услышали несколько крепких выражений в его адрес, произнесенных Паккаром. Склон стал таким крутым, что мы больше не видели ни самого господина N., ни его проводников, хотя все еще оставались с ними связанными.

Как только шедший передо мной Гаспар Симон осознал происходящее, он остановился и, обменявшись со своими коллегами несколькими фразами на диалекте, объявил, что необходимо отвязаться от каравана господина N.

— Мы отвечаем за вас, — добавил он, — а за других отвечать не можем. Если они сорвутся, то утянут за собой и нас.

Сказав это, он развязал узел.

Мы собрались было протестовать, но наши проводники оставались непреклонными. Тогда мы предложили послать двоих в помощь проводникам господина N. Они с готовностью приняли наше предложение, но, поскольку веревки у них уже не было, проект этот нельзя было привести в исполнение.

И вот мы начали свой ужасный спуск. Один из нас готовился сделать шаг, и в то время, как он его совершал, остальные, изогнувшись в дугу, готовились оказать ему помощь, если бы он вдруг поскользнулся. Первому проводнику, Эдуару Раванелю, досталась самая опасная роль: ему пришлось восстанавливать ступеньки, в той или иной мере разрушенные первым караваном.

Мы продвигались очень медленно, с большими предосторожностями. Тропа вела прямо к одной из трещин, раскрывшихся у подножия склона. Поднимаясь, мы ее не видели, а вот на спуске зияющая зеленоватая пасть так и гипнотизировала нас. Все ледяные глыбы, сдвинутые нашими ногами, казалось, сговорились: сделав три подскока, они исчезали в пропасти, словно в глотке Минотавра[1064]. Только пасть Минотавра после каждого проглоченного куска закрывалась, здесь же этого не было: ненасытная бездна оставалась разверзнутой и словно ожидала более крупной «порции», чтобы сомкнуться. Нам нельзя было стать такой «порцией», и все наши усилия сосредоточились на этом. Стараясь выйти из столь тягостного очарования, из такого морального головокружения, если можно так выразиться, мы пытались шутить над своим опасным положением, попасть в какое не пожелаешь и горной серне. Мы даже напевали кое-какие куплеты маэстро Оффенбаха[1065], но, если уж говорить всю правду, я должен признаться, что шутки наши были плоскими, а пели мы довольно фальшиво. Должен заметить, что я совсем не удивился, когда Левек пытался вставить в знаменитую арию из «Трубадура»[1066] слова из «Синей Бороды»[1067], что потребовало от него недюжинных усилий. Наконец, чтобы поднять свой дух, мы поступили как горе-храбрецы, орущие нараспев в темноте, дабы себя ободрить.

Около часа мы оставались подвешенными между жизнью и смертью, и это время показалось нам вечностью, но в конце концов добрались до подножия ужасного склона.

Там мы встретили живых и невредимых господина N. и его проводников.

Отдохнув несколько минут, мы продолжили спуск.

На подходе к Малому плато Эдуар Раванель внезапно остановился и воскликнул, повернувшись к нам:

— Посмотрите, какая лавина! Она скрыла все наши следы.

В самом деле, могучая ледяная лавина, сорвавшаяся с купола Гуте, совершенно завалила дорогу, по которой мы поднимались утром к Малому плато. Массу этого завала я оценил не менее чем в пятьсот кубических метров. Если бы она сошла в момент нашего восхождения, можно было бы, вне всякого сомнения, добавить к длинному списку жертв Монблана еще один трагический случай.

Столкнувшись с новым препятствием, мы вынуждены были либо поискать другую дорогу, либо пройти по самой кромке лавины. Учитывая нашу крайнюю усталость, последнее было самым простым, но и крайне опасным выбором. Ледяная стена высотой более чем в двадцать метров, уже частично оторвавшаяся от купола Гуте и удерживавшаяся только одним скальным выступом, перегораживала наш путь. Казалось, что огромный серак удерживает равновесие. А если наш проход вызовет легкое сотрясение воздуха, не закончится ли это падением скальной глыбы? Проводники посовещались. Каждый из них разглядывал в карманную подзорную трубу трещину, образовавшуюся между горным склоном и беспокоящей нас ледяной массой. Острые и резкие края щели показывали, что разлом произошел недавно и был, очевидно, вызван схождением лавины.

После недолгого обсуждения проводники, согласившись, что обходной путь найти невозможно, решили попытаться совершить опасный переход.

— Надо идти очень быстро, даже бежать, если сможете, — объяснили они нам, — и через пять минут мы будем в безопасности. Давайте, господа, сделаем последнее усилие!

Пятиминутная пробежка — пустяк для просто уставших людей; мы же совершенно выбились из сил и, казалось, никак не сможем бежать по рыхлому снегу, проваливаясь по колено. Тем не менее, призвав всю оставшуюся энергию, после трех-четырех кульбитов, подталкиваемые с одной стороны, вытягиваемые с другой, мы добрались-таки до снежного бугорка и в полном изнеможении повалились на него. Опасное место осталось позади.