Маяки

Какая работа, какая работа. А что если… Осторожно трогаю ее. Не просыпается. Щупаю ее кожу. Идеально. Рисунок вен, волоски, родинки. Невероятно. Ногти, подушечки пальцев, кутикулы! А внутренние органы? Пульс. Прощупывается очень убедительно. Повышенный, как будто тоже выпила. Нет, ну правда молодцы. Это ж, получается, и помпу для фальшивой крови надо было установить, и массу сосудов протянуть… Кладу ладонь на грудь роботу. Да, «сердце» стучит в положенном месте… У меня холодеют ладони. Расстегиваю на девушке кофту, задираю маечку. Мельком отмечаю великолепно сделанный пупок. Мои пальцы сами собой принимаются за пальпацию. Нормальная печень: ровный нижний край, никаких уплотнений, нижняя граница на месте, правая граница на месте. Хороший врач просто обязан без всяких новомодных штучек, на ощупь уметь отличать здоровую печень от циррозной, скажем. Вот это – здоровая. Желудок, поджелудочная, кишечник…

Я возвращаю маечку на место, лихорадочно застегиваю на девушке кофту, ищу глазами выход: человек в зеркале бросает на меня дикий взгляд. Выбегаю в коридор.

Сердце стучит как бешеное. Да что ж это! Что это все значит? Я пытаюсь привести мысли в порядок. Это не робот, выглядящий как девушка. Это девушка, которая… что? Главное, зачем? С ней что-то не в порядке. И хотя я в некотором роде спец по тому, что и как бывает не в порядке с человеком, – меня загнали в тупик. Я вспоминаю диагностические приемы для тяжелых случаев. Ни один не подходит.

Бреду по коридору, подхожу к окну: даже сквозь затемненное стекло и муть купола видно, что желтое солнце планеты уже зашло за горизонт, а вместо него на небо выкатилось маленькое, синее и злое. Небо стало чернильным, а песок бурым, как засохшая ссадина на колене.

Все наоборот, думаю я. Может, не девушку тестируют, а торговый центр? Малышка покупает и покупает. То одно, то другое. Ей внушают желания. А потом изучают: все ли понравилось среднестатистической девочке. Удобно ли полки стоят. Приятны ли расцветки… Возможно ли такое? Не знаю. Приборы, которыми можно влезть в психику, настолько незаконны, что мы понятия не имеем, насколько они реальны.

Мои ладони становятся липкими, будто я только что щупал не живого человека, а какого-то злобного пришельца вроде тех, что показывают в кино. Лучше бы я в ее животе нащупал провода, шланги, микросхемы и бомбу. У меня был бы враг. Знал бы, от кого бежать, кого сдавать полиции. Но это жертва. А враг пока неизвестен.

Словно бы в ответ на мои мысли, темень за окном шевельнулась, и в ней показалось что-то белое. Жужжалка. К нам с Птичкой гости.

Чужой дядя, плохой дядя

То ли двигатель урчит, то ли у меня внутри приятно урчит, как у кота. Это хорошо. Я же добрый. Особенно перед устранениями. На этой планете не воздух, а пепси-кола, судя по цвету. Ну и местечко. А что делать: такая работа. Надо уметь разбираться с делами без конфликтов, тихо. Мы умеем.

Стали бы мы объект прятать, скажем, под землю и навешивать на него сто замков: сразу бы возникли вопросы. А куда это вы, товарищ, сто замков везете? Вот поэтому мы ничего не запираем.

У нас другой подход.

Кто и когда появится на этой планете? Ну разве что случайно раз в двадцать лет какой-то чертов бородатый путешественник, пересекающий галактику из принципа на утлой шлюпке. Понесло его сюда, гада такого… Стоп! Главное – никаких конфликтов. Вся наша работа только для того, чтобы люди жили друг с другом мирно.

Только не журналист, только не журналист. Если окажется, что это журналист…

Нет, не журналист.

А, ну с этим мы быстро. Обыватель. Недорогой пиджак, чуточку безвкусный, чуточку не по размеру. Явно семьянин. Явно правильный. Про таких говорят: «хороший человек». Хорошо, что правильный. Значит, играет по правилам. Осталось соорудить для него свои правила. Кто-то же должен ему их придумывать. Пусть сегодня это буду я. Мы работаем смышлеными портными в стране, целиком населенной голыми королями. Можно продать любую одежду, лишь бы клиент ничего не просек. Вот только иногда становится мерзко: они ж кругом голые.

Умный. Ну это мне даже на руку. Он уже все понял. Смотрит смело в глаза. Знает, что я ему ничего не сделаю. Знает, что его будут искать. Знает, что в стране каждая смерть, особенно на космолиниях, разбирается в КДСБ. Все знает. Какой умница.

Говорит, что я не смогу заткнуть ему рот.

Его взгляд скользит по моей фигуре. Да, он все видит. Еще не понимает, но уже точно чувствует. Я одет чуточку аккуратней, чем надо. Безупречная синяя рубашка, желтый галстук, костюм – вроде классический, но такого в этом торговом центре не найдешь. Я так гладко выбрит, что мужики из рекламы бритв завидуют. Это специально для таких, как он: пусть осознают. Я почти идеальный, чуточку нереальный. А значит – где-то над его реальностью. Не сверхчеловек – сверхобыватель.

Говорю, нет, конечно. Никто ему не будет затыкать рот. Но он, конечно, будет молчать о том, что видел.