Маяки

Я вышел из бутика и опустился на скамеечку, стоящую напротив входа в этот магазинчик. Музычка в колонках замолчала, будто торговый центр присмирел, затих и стал смотреть, что же будет дальше. Хорошо, наверное, быть таким зданием: набил пузо персонажами и глазеешь, развлекаешься. Впрочем, у него тут с персонажами не густо: я-то не супергерой, я простой врач, хоть и на грани умопомешательства. Девочка на вид тоже не Бэтмен, не стриптизерша и не шпагоглотатель. А больше никого нет: одни только невозмутимые роботы. Хотя…

Я щелкнул пальцами: черт, точно! Вот я недоумок. Девчонка тоже робот. Просто очень, очень хорошо сделанный, дорогой робот. Какая работа! Какая кожа! Какая мимика. А я чуть было не сломал хорошую вещь. Да она ж стоит как «феррари». Ох. А она ведь сразу сказала, нет у нее родителей. И не было никогда. «Пичтех Роботикс Инк» ее родители.

Ну, все понятно. А что она здесь делает? То есть как это «что»? Покупает! Обкатку проходит. Что нужно уметь молодой андроидихе? Ну, это смотря кем она будет. Любовницей или дочерью для престарелой бездетной пары. А неважно. Все равно джинсы должна уметь покупать. Радовать новых папу с мамой.

Я облегченно выдохнул. Все, хватит нервничать. Как-то расслабиться надо. О, кажется, я знаю как.

Официант со стуком опустил стакан на столешницу и придвинул его ко мне. Звук толстого стекла, скользящего по дереву. Ктр-р-р. Лучший звук на свете, основательный и настоящий. Мужской звук. Сегодня его ничто не заглушает. Не считая роботов, я один в маленьком открытом баре, расположенном в атриуме торгового центра. Влево и вправо от меня уходят коридоры, которые изгибаются, чтобы образовать круг и сомкнуться прямо напротив, у эскалатора.

Еще бы робот научился класть лед в бурбон, а не смачивать бурбоном лед. Только с третьей порции я начал согреваться и хмелеть. Несколько раз робот-привидение-девушка Птичка выходила из одного магазина, чтобы исчезнуть в другом. Коридор просматривался просто замечательно. Я следил за ней с ехидством. Бурбон растворил ехидство и превратил его сначала в злость, а потом в странное сочувствие к этому существу. И тут я заметил, что девушка, переходя из одного магазина в другой, споткнулась.

Ну да, решил я: андроид должен выглядеть натурально. Даже иногда ошибаться. Я крепко задумался о том, когда именно должен ошибаться робот и в чем. Вот как он, скажем, решает, в каком месте надо споткнуться. Насколько сильно? Нужно ли хоть раз в год падать так, чтобы ушибить коленку? Нужно ли уметь спотыкаться тогда, когда даже нет зрителей? Зачем это разыгрывать передо мной? Хм, ну а зачем было тогда разыгрывать слезы? Ну понятно: девушка, то есть робот, не знает, что она – робот. Она Птичка, и все тут. Покупает она, блин. Слишком смелый вопрос просто рвет ей крышу. Вот она и…

Стоп, что-то тут не так.

Я поставил стакан и потер лоб. Потом встал со стула и медленно вышел из бара. Сел на скамеечку в коридоре, дождался, пока девушка пройдет мимо. Улыбнулся ей. Она ответила кривоватой, но все же доброжелательной улыбкой. Чудо, а не ребенок. Я пересел на другую скамейку. Дождался, пока она пройдет еще раз. Жадно вгляделся в ее походку, когда девушка оказалась ко мне спиной. Птичка свернула в боковой коридор. Руки ее были свободны: пакеты с покупками она куда-то дела. Я не спеша проследовал за ней. Девушка зашла в туалет.

Я потоптался в коридоре. А потом старая барменская мудрость, воскрешенная в голове бурбоном, подсказала мне, что буква «Ж» на двери не делает помещение закрытым. Особенно, когда имеется острая необходимость. Я должен все выяснить или нет?

Я зашел вслед за девушкой.

Ага. Ну так и есть. Кресло вроде парикмахерского. На нем лежит девушка. Тело девушки. Неестественно напряженное, голова закинута. К затылку тянутся провода. Лоб и глаза закрывает какой-то щиток. В изголовье кресла находятся внушительного вида приборы, откуда и растут эти провода. В остальном – обычный ситимолльный туалет с умывальниками и зеркалами. В целом все ясно, можно не ломать себе голову. Но пережитые сегодня страхи, недоумения и досада, разогретые выпивкой, перебаламутились у меня внутри и превратились в еще более жгучее чувство: любопытство. Вы когда-нибудь видели такого дорогого, искусно слепленного робота вблизи? Я – нет. Подхожу, любуюсь ее жутковатой позой.